Психиатрическая больница. Ночь с субботы на воскресение. Комната отдыха дежурного персонала. Два санитара Жора и Саня сидят за столом и чаёвничают. Жоре на вид можно дать лет тридцать пять-сорок, а Сане – двадцать с небольшим. На столе две чашки, электрический чайник, хлебница и тарелка с нарезанной колбасой.
Жора встал, подошёл к окну и открыл одну створку. Повеяло свежим ночным воздухом. Затем он хитро посмотрел на напарника, щёлкнул в воздухе пальцами и, будто вспомнив о чём-то важном, уверенно направился к пожарному щиту. Он приподнял шит от стены, и под ним оказалась небольшая ниша. Он извлёк из тайника три пластиковых стаканчика, бутылку с чем-то прозрачным и вкусным, и дежурную пепельницу.
– Ну, Саня, с первой ночной сменой тебя! Это надо отметить. – cказал Жора и налил по чуть-чуть в два стаканчика, а третий наполнил почти доверху. Один вручил Сане, другой взял себе, а полный с уважением аккуратно отодвинул в сторону. – Ты уже сколько у нас, кажется, две недели?
– Да. А почему три стакана? Нас же двое. – cпросил Саня.
– Традиция! Если продержишься здесь подольше, то потом сам всё поймёшь. А нет – так и знать незачем. Просто так надо.
Санитары выпили, закусили бутерами с колбасой и закурили.
– Слушай, Жора, тут все про какого-то таинственного Николая шушукаются… Спрашивают, не замечал ли я его ненароком, и не являлся ли он мне. Он хоть кто вообще такой-то? Я тут пытался выяснить, но все хитро улыбаются. Только и слышу от них: «всему своё время» да «потерпи, мол, – потом сам всё увидишь».
– Ну как тебе сказать?.. Это с опытом приходит. – Жора поднял указательный палец вверх, – я так думаю! – произнёс он с утрированным кавказским акцентом, – я первый раз увидел его только через полгода, как устроился сюда. Кто-то раньше, а кто-то и позже. Да и не всем он показывается. Врачи, например, его вообще в упор не видят. Или делают вид, что не видят… Им же надо как-то дистанцироваться от нас, обслуживающего персонала, а нам – соблюдать субординацию. Они говорят, что мы всё выдумываем, а мы и не спорим. Все – довольны. Ну да бог с ними, с врачами-то. Наливай ещё по одной.
Жора поднёс было стакан ко рту, но глянув на настенные часы, поставил свой стаканчик на стол и нахмурился. Он взял со стола третий стакан, накрыл его кусочком хлеба с колбасой и с тревогой посмотрел на дверь.
– Почти три часа ночи. Время ИКС. – Проговорил Жора и встал из-за стола. Он подошёл к двери и поставил стакан с подношением на пол, возле дверного косяка. Вернулся за стол и закурил. Саня с любопытством наблюдал за его манипуляциями.
Тут за дверью послышалась какая-то нехорошая возня и чьё-то громкое зловещее сопение. Саня с тревогой в глазах вопросительно посмотрел на Жору. Тот сидел неподвижно с тлеющей в руках сигаретой и неотрывно глядел на дверь. Саня весь вжался в стул и ожидал чего угодно, но уж никак не этого. Дверь начала медленно открываться, и из темноты показалась огромная рыжая хомячья морда. Она тщетно пыталась втиснуться в узкий дверной проём. Гигантский хомяк, видимо, очень хотел проникнуть в комнату, но из-за своих исполинских размеров ему удалось просунуть в комнату лишь часть морды. Красные хомячьи глазки подслеповато щурились от яркого света. Хомяк наморщил нос и стал деловито водить им в поисках угощения. Учуяв колбасу с хлебом и уловив запах спирта, он повернул нос в нужном направлении и молниеносно со свистом всосал в себя подношение. Громко фыркнул и стал медленно втягиваться обратно во тьму коридора. Когда хомячья харя скрылась из вида, Жора встал и закрыл дверь.
– Что это было? Что это за хрень такая?! – Саня, по-рыбьи хватая воздух ртом, показывал пальцем на дверь. Он был бледен, на лбу выступила испарина.
– Что-что? Ты что – увидел ЕГО? Ну ты даёшь! Признаться, не ожидал от тебя такого… С первого раза увидел! Такого я не припомню. Да ты же просто рождён для этой работы! – Жора театрально поклонился воображаемым зрителям и продекламировал:
– Поздравляю Вас, господа, – перед Вами Избранный! – рассмеялся он, – а это, Саня, между прочим, и был – он самый! Хомяк Николай! Собственной персоной. Никто не знает, откуда он взялся, но принято считать, что Николай здесь был всегда. Он типа коренной, а не понаехавший. У меня есть теория, что он когда-то вылез из головы одного из пациентов. Пациент излечился, его выписали, а Николай так и остался в этих стенах. А может быть, это вообще – коллективный Хомяк! Общебольничный. Или некий эгрегор, перед которым все преклоняются и не понятно почему, подносят дары. Некоторые ждут поможения, но в большинстве своём – они просто его боятся. Или себя…
– Жора, а если ему не поднести… Что будет? – Спросил Саня.
– Тьфу-ты! Ну у тебя и вопросы! Да я даже думать об этом боюсь. Да откуда я знаю?! И что значит – не поднести? – Удивился Жора, – такого ещё не было. И надеюсь, что этого не случится. Не хотел бы оказаться поблизости! Николай всегда в одно и то же время появляется, но далеко не каждую ночь. Всегда вовремя, без опозданий. На всякий пожарный, – Жора указал на тайник, – тут всегда всё есть. Просто сделай как я и не парься. Не придёт – так вылей в раковину, а из его стакана не пей!
Жора налил ещё, они молча выпили, и продолжил:
– Я ведь сам чуть не стал пациентом этого весёлого учреждения. Вот, посмотри – это я два года назад, – Жора достал смартфон и принялся листать фотографии, – на, посмотри сам, – сказал он и передал смартфон Сане.
На снимках был Жора. Его было не узнать: накаченный бородатый мужик, волосы убраны в хвост, и весь с головы до ног покрытый татуировками. И везде в кадре фигурировали мотоциклы. Вот он где-то за границей в компании с такими же, обтянутыми кожей колоритными типами. А вот с барышней за спиной мчится по трассе. Тут он на рок-фестивале… Вот в лесу у костра… Саня отложил смартфон и поднял глаза на Жору:
– Слушай, я что-то в душевой не видел на тебе никаких татуировок… Они что – рисованные?
– Ну вот и ты туда же! Самые что ни на есть настоящие! Были… Потом и кровью, можно сказать, выстраданные. Просто со мной что-то произошло. Нечто необъяснимое. Ответа нет до сих пор. Это сильно изменило мою жизнь, как видишь. В прошлой жизни я был трейдером: на бирже торговал по удалёнке. Много свободного времени. И деньги водились. Мне везло тогда здорово. Много путешествовал. Мотоциклами увлёкся. Потом открыл байкерский клуб… Весёлое было время. А потом всё в одночасье рухнуло. И вот я здесь.
– Не понял. А куда же татуировки-то делись? – Спросил Саня, – следы же должны были остаться…
– Должны были, да не остались. Решил как-то отдохнуть от дел, позагорать сходить, полежать на травке с книжкой. Взял пару полторашек «Охоты» и отправился в ближайший парк. Ушёл подальше от людей, расположился, попил пивка и прилёг почитать. А жара тогда стояла страшная. И то ли от пива, то ли от жары стало меня в сон клонить. Чувствую, что читать уже не могу – по несколько раз строчку пробегать приходится, чтобы смысл уловить. Решил просто подремать на солнышке. Книжку под голову, лицо кепкой прикрыл и вырубился. А потом меня подбросило, и я проснулся. Голова раскалывается, перед глазами мушки. Я с трудом поднялся на ноги, но тут же сел на землю, что б не рухнуть: всё плывёт, голова кружится, тошнит. Достал полторашку, сделал буквально пару глотков горяченного и противного пива, остальное вылил на землю. Решил, что получил солнечный удар и на автопилоте побрёл домой.
Дома залез под холодный душ. Полегчало. Утёрся полотенцем и застыл перед зеркалом – я был голый и чистый. Без татуировок! С абсолютно чистой кожей. Красный, правда, как рак. Помню, машинально стал рассматривать полотенце… Но на нём никаких следов не было. На нём ничего не осталось! Как же так? Этого же просто не может быть! Куда всё делось? Я присел на край ванной. Сердце бешено колотилось. Немного отдышавшись, я снова всмотрелся в зеркало. Татуировок не было. Что за чертовщина!..
– Да ну, ерунда какая-то, – перебил Саня, – так же не бывает! Как это? Взяли и пропали татуировки что ли?
– А Хомяк Николай, по-твоему, – тоже не бывает? До поры-до времени, может и не бывает, а потом раз – и случается! То-то же. Я всё время отходил и снова подходил к зеркалу, чтобы в очередной раз убедиться, что это не сон. Вот так, Сашенька, и сходят с ума! Я же всерьёз тогда думал, что всё – кукушка у меня поехала. Было реально страшно.
Жора закурил новую сигарету и продолжил своё рассказ:
– Чтобы успокоиться, я включил телевизор. И что ты думаешь? – Там шёл старый добрый советский мультик: «Вдруг из маминой из спальни кривоногий и хромой, выбегает умывальник и качает головой…». Мойдодыра показывают, сволочи! Переключил на другой канал. А там «Ну, погоди!». И именно тот выпуск, где волк с книжкой на пляже. Где он ещё солнечный удар получает и оказывается в сказке. Помнишь, там ещё огненный кулак с неба несётся? Я тогда вообще чуть со стула не съехал. – Ну не гады ли?! Выключил ящик, и к холодильнику. Достал начатую бутылку виски и тут же залпом полстакана отхватил. Знаешь, Саня, меня ведь тогда не сам факт исчезновения татуировок волновал. Нет! – Меня больше заботило, как я теперь на людях-то покажусь? Что люди-то подумают? Что я им скажу? А как я в бане перед мужиками предстану? Все же привыкли ко мне татуированному. А вдруг подумают (как и ты, кстати), что это были просто понты? Выпендрёж с целью втереться в доверие. Просто рисунки. Или типа как подростки раньше делали себе переводные рисунки на коже. Господи, позор-то какой! Что же мне теперь вечно ходить с поднятым воротником, носить одежду с длинным рукавом и забыть о шортах? А главное – как им всё объяснить? Никто же не поверит! Всё рушилось. Вся жизнь под откос – так я тогда думал. Я чувствовал себя голым и беззащитным. Будто меня обесчестили прилюдно. Прикинь, даже те две точки на фаланге большого пальца, сделанные ещё в армии за компанию, – и те исчезли. Всё! Я – чистый лист.
– И вот ещё… Мне же потом ночью сон приснился. Будто в небе на облаке сидит Мойдодыр и раскатисто так – по божественному – басовито хохочет и поучительно грозит мне пальцем. И с бешенной скоростью с неба несётся огненный кулак… Я тогда проснулся с мыслью о схождении благодатного огня, о его природе. Меня и теперь эта тема очень сильно волнует. Помню утром, в ванной перед зеркалом я ещё подумал: хорошо хоть, что борода не выпала. И что теперь? – С бородой и без татуировок? Фу! Какая бессмыслица! Раз так, – тогда и бороду всю под нож! Ну были, конечно, сомнения. Может, не всю? Чуть-чуть оставить? А то как-то уж совсем стрёмно получится. Нет уж! Резать к чёртовой матери! Полная ампутация! Не дожидаясь гангрены бесполезных сожалений. – Сказал Жора и изобразил рукой рубящий удар.
– И что было дальше? Успокоился потом? – Спросил Саня.
– Да какое там успокоение. Я начал судорожно искать ответ на вопрос «Что это было?». Просиживал ночи напролёт в интернете. Записался в научную библиотеку и целыми днями пропадал в читальном зале. Но нигде не мог найти не то, чтобы ответа, а даже намёков на что-то подобное. Нигде, ни в каких источниках не было зафиксировано ни одного подобного случая! Посещал семинары и лекции известных псевдо-учителей, коучей всех мастей, мать их за ногу, всех этих шарлатанов! Кучу денег угрохал на книги и научные труды. Ничего! Прикинь, я даже посетил с ознакомительной экскурсией один крупный нефтеперерабатывающий завод. Но это уж так – от отчаяния. Работу забросил. Свой байкерский клуб продал. Мотоциклы, правда, оставил. На чёрный день. Они у меня дорогие, эксклюзивные модели. Слежу за ними. Думаю, прокат открыть. И вот я здесь. Как тебе такая перемена? Перебрался поближе к своим. К – психам. Ладно, давай приберёмся здесь и пора выдвигаться на пост к сёстрам. У них кофе вкусный. Через три часа нас менять придут.
– Да уж, занятная история, нечего сказать, – зашевелился Саня, – а я тут – так… за опытом. Из армии недавно дембельнулся. И живу рядом. Думаю, поработать годик, и поступать в медицинский. Два года назад у меня не получилось. Может, сюда вернусь уже врачом.
– Дерзай! Тут славно. И главное, спокойно. Иногда, конечно, бывают эксцессы, ну и убирать за больными приходится. Но к этому привыкаешь. И потом, – мы ведь такие же психи, как и наши пациенты. В психиатрии ведь как: кто первый надел халат, тот и доктор! Я давно понял – галлюцинаций, в сущности, не бывает. Просто дверь иногда приоткрывается… Ты же сам всё видел. А наши милые и не очень милые психи просто зашли куда-то не туда и заблудились. Лично я здесь обрёл спокойствие. Тут многое открывается, здесь граница проходит, а мы с тобой – пограничники. Несём службу на границе. А она у нас, как известно, самая протяжённая в мире. И страна наша со всех сторон граничит с неким надгосударственным образованием – с безумием, Саня, с бредом и абсурдом граничит. Помнишь песню:
Ведь я ищу таких как я сумасшедших и смешных,
Сумасшедших и больных, е-е
А когда я их найду, мы уйдём отсюда прочь,
Мы уйдём отсюда в ночь…
-Мы уйдём из зоопарка-а-а-а-а-а! – Подхватил Саня, –
-Мы уйдём из зоопарка-а-а-а-а-а!.. – Запели они хором. И на последней «а» вдруг посмотрели друг другу в глаза, и уже перейдя на интимный шепот продолжили:
– Под крылом самолёта о чём-то шумит зелёное море тайги… – и напарники, а теперь – уже и друзья, довольные собой, пошли по тёмному коридору на свет, к сестринскому посту.
1 августа 2020 г.
Автор публикации
