Огонёк

Мальчишка пришёл с группой. Уже перед закатом, в сумерках, когда отряд остановился в развалинах на окраине. Коротко кивнул Николаю, обвёл глазами остальных и присел к огню. Какой чуйкой они всегда понимают, кто – командир? Все ведь в отряде ходят в одинаковом тряпье, в чём Бог пошлёт… А вот гляди ж ты: даже чужаки сразу видят, кто главный. И если надо обратиться – не пойдут ни к Комете, ни к Попрыгунчику, а прямиком к нему, к Николаю…

Впрочем, мальчишка молчал. Угрюмо топил в походной кружке снег, размачивал сухари – даже не перешучивался со своими, как делают бойцы на привале. И только когда по кругу пошла фляга, Николай смекнул: так он же совсем пацан! Уж больно стушевался и наспех отдал её соседу – как будто нельзя, как будто взрослые заругают.

– А правду говорят, – хлебнув согревающей жидкости, доверительно начал один из гостей, – что к весне мы восьмилапых за холмы выбьем?

– Да их выбьешь! – вздохнул кудрявый Мур и деловито поправил кобуру. – Уже сто раз выбивали, а толку? Отойдут, затихнут, а потом опять как набегут… Хоть самим по норам прячься!

– Хоть бы за зиму их всех пожечь, – вздохнул Викс-буркун, почесывая давно не мытую бороду. – В чистом поле летом – хрен сбежишь потом, да и грязное это дело. А вот сейчас, пока они всё больше под землёй…

– Угу, только бы искать их быстрее, – скептически вздохнул гость. – Мерлзяки на то и мерлзяки. Ни проталин над ними, ни дыхания какого, ни следов.

– А мы за прошлый месяц семерых засекли! – похвалился молодцеватый Попрыгунчик. – Один прямо в доме гнездо свил, вот не вру! А остальные по норам. Их бы напалмом залить, прям в логове, да где возьмёшь? Выкурили сырым дымом, пока сонный, и прибили. Только возни вышло.

– Зато смеху было, а, Танцор! – Дэш ухмыльнулся фирменно, белозубо, и толкнул в бок соседа.

– Ой, да пошёл ты… – огрызнулся тот, а Дэш нагнулся к гостям и заговорил громким шёпотом:

– Вы бы видели! Восьмилапый из норы выползает, как с бодуна – в ногах заплетается, чуть не падает. А навстречу этот вот, такой же, только с арканом! Так и плясали друг напротив друга, пока один другого не заловил. Хорошо хоть наш – чужого…

Оба отряда грохнули от смеха.

– Да я просто ногу в засаде отсидел! – воскликнул тот, кого Дэш назвал Танцором, но под дружный гогот уткнулся в кружку – только розовые уши торчали наружу.

– Жалко, эти дряни несъедобные! – воскликнул Мур, поправляя на вертеле жирную крысиную тушку. – Это ж сколько добра пропадает!

– Какое там добро, один хитин да глаз килограмма два, – проворчал Викс, и компания снова захохотала.

Николай глянул на механический циферблат и тронул рукав крепкого парня, сидевшего ближе всех к выходу:

– Рудый! – вполголоса окликнул он. – Наша очередь в дозор, там парни уже окоченели.

– А можно я с вами? – вдруг спросил мальчишка, и Николай вздрогнул. Чёрт, да у него и голос ещё не сломался!

– Парень, ты давно не мёрз? – ухмыльнулся Рудый, но пацан, похоже, был серьёзен.

– Ладно, пошли, – кивнул Николай.

Мир за порогом оказался белоснежным. За пару часов, что они провели у костра, окрестности правда замело напрочь: ни одного тёмного пятна не осталось ни в полях, ни на городских дорогах – только чернели стволы деревьев и остовы домов, сгоревших в давних боях.

Блиц с Громом благодарно кивнули и потопали внутрь, греться.

– Ну, командир, нам совсем халтура! По такому снегу восьмилапые вообще не полезут! – Рудый весело отсалютовал товарищам и пошёл обходить дом – для порядка.

Николай вынул самокрутку, чиркнул зажигалкой, прикрываясь по привычке ладонью. Смысла в этой осторожности не было – вряд ли сейчас кто-то из тварей наблюдал за ними, но инстинкты кричали: если уж не можешь бросить курить – хотя бы не выдавай отряд яркой искрой в ночи.

– Так это правда вы? – вдруг зачарованно проговорил пацан, во все глаза глядя на диковинную машинку в руках мужчины.

Николай закашлялся.

– Я о вас слышал, – торопливо пояснил мальчишка. – Вы же из тех, из прежних: и курите, и зажигалка у вас настоящая есть!

Мужчина покачал головой, выдохнул едкий дым пополам с паром. Зажигалка, хоть и была когда-то рабочей, уже много лет жила без топлива. Где его найдешь-то теперь? Только бросить дурную привычку Николай никак не мог. Так и приспособился поджигать одними искрами сначала настоящие сигареты, а когда те закончились даже на заброшенных складах, то и самодельные.

– Ты бы сам представился, – глянул он из-под бровей. – Кто ты, откуда такой прыткий в дезинсекторах взялся…

Мальчишка сконфуженно запыхтел:

– Извините. Ваня я. У меня это… Отец в дезинсекторах ходил. Пока его твари восьмилапые не… В общем, год назад вместо него я в отряд пришёл. А парни про вас столько рассказывали!

Сердце мужчины сжалось. Конечно, как ещё пацан попадет в боевой отряд, который всю зиму шастает по полям и заброшенным городам, чтобы убивать тварей в спячке?

– Прости, малец. Я и сам, когда попал в дезинсекторы, сына потерял. Как раз твоего возраста, – Николай вздохнул. – Только тогда никто не знал, что с тварями делать и как. Много кого не стало.

Они помолчали. Самокрутка почти догорела, и мальчишка, кажется, решился спросить то, что стеснялся:

– А как оно было… тогда? – он махнул головой куда-то в сторону. – До всего?

Николай вздохнул, поглядел на луну в тяжёлых серых тучах. К тому, что он был старшим из бойцов – и не только в своем отряде, а на много верст вокруг – он привык. Но вот такие дети, которые и не видели прошлой жизни, жизни без вечного холода и страха – заставляли глаза старого командира щипать, как от лука.

– Был такой праздник – Новый год. Как раз сегодня был бы. Мы тогда его отмечали все. По всей Земле, представляешь? Даже в других странах.

– Ага, я слышал, что раньше были разные страны, – кивнул Ваня.

– Детям разрешали не спать всю ночь! И они ждали Деда Мороза, это старик такой волшебный с мешком, его везде по-своему звали. Если дети хорошо себя вели, он им подарки приносил – какие загадают и в письме напишут: кому – куклу, кому – зайца…

– Я бы тоже зайца загадал, – мечтательно протянул мальчишка. – Я такого поймал однажды, раненого. Вкуснота! Такой жирнючий…

– Ну и вот. Ещё на новый год рубили ёлку, живую. А кто и искусственную наряжал, но очень похожую. Вешали на неё всякие игрушки, шарики стеклянные, конфеты. В каждом доме зажигали огни, окна светились красиво, ещё и сверху вешали фонарики. А ещё…

Ваня вдруг засмеялся, тихонько, но от души:

– Ну это уже враки! Да огни же сразу бы засекли! Хоть с воздуха, а хоть бы и так… А детям зачем не спать? Они же и так на дежурство ходят или учатся хотя бы тварей выслеживать. А Дед Мороз – совсем уж небылица. Какой-то незнакомый старик, с мешком… А вдруг он стоянку ограбит!

Николай усмехнулся горько, пригладил седой висок:

– Поймал ты меня, Ванька… Прости старика за байки. Давай-ка шуруй к костру, пока тепло, а то за полночь уже.

Пацан вздохнул, глянул мельком на зажигалку и потопал к остальным. А Николай поджёг вторую самокрутку и долго, пристально смотрел на луну, прикрывая ладонью живой огонёк…

 

***

С утра собирались быстро. Группа Николая уходила на восток, вторая часть дезинсекторов – на юго-запад. На прощание Ванька обернулся, махнул рукой, и седой командир почувствовал, как кольнуло сердце:

– Погоди!

Он догнал мальчишку и торопливо вложил в его руку старую зажигалку:

– С Новым годом, парень!

И, похлопав по плечу онемевшего пацана, побежал обратно к своему отряду.

Рудольф понимающе улыбнулся, потёр раскрасневшийся на морозе нос:

– Да, старик. Если нам по пути встретится ещё хотя бы пара детей, ты вообще всё добро из вещмешка растренькаешь. Совсем сентиментальный стал, Клаус…