"НАВЗНИЧЬ Альманах Миражистов" - Nikolai ERIOMIN - НАВЗНИЧЬ Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ Елена КАЦЮБА Николай ЕРЁМИН Александр БАЛТИН Сергей ЧУДАКОВ Альманах Миражистов Красноярск 2022 НАВЗНИЧЬ Альманах - Современная поэзия, Стихи - Литра.Онлайн - Литературный журнал и сайт авторских произведений. Читать стихи и прозу онлайн современных авторов на нашем литературном портале.

НАВЗНИЧЬ
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ Елена КАЦЮБА Николай ЕРЁМИН Александр БАЛТИН Сергей ЧУДАКОВ
Альманах Миражистов
Красноярск 2022

НАВЗНИЧЬ
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ Елена КАЦЮБА Николай ЕРЁМИН Александр БАЛТИН Сергей ЧУДАКОВ

КрасноярсК 2022

Альманах Миражистов
НАВЗНИЧЬ
Составил Николай Николаевич ЕРЁМИН
Альманах украсил Томас ЧЕТОВСКИ и Никас САФРОНОВ
Кошек нарисовала Кристина ЗЕЙТУНЯН-БЕЛОУС

СОДЕРЖАНИЕ
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ Елена КАЦЮБА Николай ЕРЁМИН Александр БАЛТИН Сергей ЧУДАКОВ

……………………………..
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ
Альманах Миражистов Навзничь

Konstantin Kedrov
Сегодня, 8:48
Кому:вам

Так и быть отчитаюсь пред вами
Не делами а только словами
В каждом слове свернулась душа
Что то главное здесь заверша
Что там главное Бог его знает
Только он этот шифр распознает
Неминуемое минует
И для вас его расшифрует
Просто так говорить не умею
После каждого слова немею
Ничего я от вас не скрыл
Затерявшись в шелесте крыл
23 декабря 2022
Отправлено из Mail.ru для Android
Подключился
Konstantin Kedrov
Сегодня, 19:41
Кому:вам
***
На земле сплошные беспорядки
Словно ешь толченое стекло
Космос подключил для подзарядки
Сразу стало нежно и светло
Подключился только не фурычит
Что то не сработало в душе
Словно сыч на ветке злобно кычет
Ленин прячется от Бога в шалаше
Защитил бы всех была бы воля
Всех бы спас от ужасов войны
Но охота пуще чем неволя
Убивать невинных без вины
Что же ты молчишь коварный космос
Почему их не испепелишь
Мозг убийц не головной а костный
Головной для маскировки лишь
Подключись душа к миропорядку
Отключись от вечного безумья
Снова ставлю мозг на подзарядку
Жаждущий любви благоразумья
20 декабря 2022
Отправлено из Mail.ru для Android

Konstantin Kedrov
Сегодня, 15:36
Кому:вам
***

Огради нас от печали
И отправь туда
Где мы оба не скучали вместе никогда
Где узоры на обоях
Те же каждый год
Где никто из нас обоих
Первым не умрет
Средь сердечных перебоев
Первый перебой
Где никто из нас обоих
Не умрет второй
Где мы оба жизнь до гроба
Сердцем и умом
Вместе оба вместе оба
Тили тили бом
21 декабря 2022
Отправлено из Mail.ru для Android
Konstantin Kedrov
Сегодня, 3:22
Кому:вам

Как слышится так и пишется
Как пишется
так и дышится
Ницше в полюшке не колышется
Ничто Хайдегеру не пишется
Бог не выдаст свинья не съест
Или съест за один присест
21 декабря 2022
Отправлено из Mail.ru для Android
Ре…
Konstantin Kedrov
Сегодня, 0:30
Кому:вам

КОНСТАНТИН КЕДРОВ
Реинкарнация

Когда-нибудь мы возникнем
и нас не будет
Когда-нибудь нас не будет
и мы возникнем
… Годовые кольца
Геологические слои
Все о чем-то говорит
о чем-то умалчивает
Я вхожу в свой дом
раздвигая стены
Я выхожу из дома
сужая небо
Привычка к собственному телу
непостоянна
Постоянно только непостоянство
Вот сменю еще две-три вселенных
и успокоюсь
Успокоюсь
и сменю все вселенные
© Copyright: Шкала Экспромта -Б-Ка Верлибра, 2012
Свидетельство о публикации №112052202146
Отправлено из Mail.ru для Android
Konstantin Kedrov
Сегодня, 8:54
Кому:вам

А что если детство отрочество, юность молодость зрелость пожилой возраст старость всего лишь реинкарнации при жизни а смерть последняя реинкарнация с обретением незримого вселенского тела
Отправлено из Mail.ru для Android

Konstantin Kedrov
Сегодня, 5:28
Кому:вам

Все страшнее и пуще
Беловежская путча
—
Отправлено из Mail.ru для Android
Konstantin Kedrov
Сегодня, 6:36
Кому:вам

Ты только снег идущий снизу вверх
А может сгусток твердого тумана
А может быть ягненок съевший волка
Пока он спал окутанный зарей
А может шоколад в руке ребенка
Растаявший внутри его ладони
Усни глотая шоколадный снег
23 декабря 2022

—
Отправлено из Mail.ru для Android

Мультиметафора
Konstantin Kedrov
Сегодня, 3:41
Кому:вам
Манифест Мудьтиметафоры
Метафора в квадрате или метаметафора расчистила путь к мультиметафоре – метафоре энной степени.
Между ними много общего и прежде всего топологические или голограмные преобразования.
Метаметафора переход от трехмерия к четырехмерию. Мультиметафора переход от четырехмерия к многомерию.
Типичная мультиметафора в моей поэме “Бесконечная” :
Я вышел к себе
ЧЕРЕЗ_НАВСТРЕЧУ_ОТ
И ушел ПОД
воздвигая НАД
(1960г.)
Мультиметафора переход от звукового смысла к многозначнофонемному. См. Учение Бодуэна де Куртенэ. (1912г.)
Например:
ТУФАТО ОРТИФЕ ФЕРУЛЬ
ЭМПАКТУА ПТИ КЛО
1985г.
Для мультиметафоры характерно смысломерцание,
Как для любого полотна беспредметной живописи.
20 декабря 2022
Отправлено из Mail.ru для Android
БЕСКОНЕЧНАЯ (Поэма)

Ежедневно слышу тебя
как-то странно звучат слова
Закрываю глаза
и всюду передо мной
эти крики рожденные тишиной
эти краски рожденные темнотой
Вот сижу оставленный всеми
в глубине понятий и слов
исчезает видимый мир
Но я могу говорить
и мир рождается снова

На обнаженный нерв нанизывая звуки
все глубже чувствую великий диссонанс
и радость возвышения над миром –
Поэзия – вершина бытия

И вагоны, стиснутые
в железном рукопожатьи
и деревья, и станция, и тишина
И ты в тишине уходящей ночи
и все, что связывает с тобой
И миллионы, которые спят рабами
ничего не понимая в такой любви
Нуль миров вращается в небе звезд
это взгляд возвращается к своему истоку

Листопад ягуаров
полусолнечный бред весны
И синий день
и красная волна
зеленый луч упал на попугая
и попугай заговорил стихами:
и синий день и красная волна
И я бегу бросаясь под трамваи
И синий день и красная волна

Где голубой укрылся папоротник
и в пору рек века остановились
мы были встречей ящериц на камне

Около окон пролет полета
И этот стон
среди серых стен
Какой-то прохожий шагнул в
пространство
и рухнул замертво сквозь столетья
Я вышел к себе
через-навстречу-от
и ушел под
воздвигая
над

Двое нас – это очень много
это больше чем можно
больше чем я могу
Никогда не приближусь к тебе
ближе чем цветок приближается к солнцу
никогда не назову тебя именем
которым хочу назвать
Всюду, где чувствуется несовершенство
ты возникаешь как тоска по стройному миру

На черном озере белый лебедь
на белом озере черный лебедь
Белый лебедь плывет
и черный лебедь плывет
но если взглянуть в отраженье
все будет наоборот
На белом озере черный лебедь
на черном белый плывет

Человек оглянулся
и увидел себя в себе
это было давно
в очень прошлом
было давно
человек был другой
и другой был тоже другой
так они оглянулись спрашивая друг друга
и никто не мог понять,
кто прошлый кто настоящий
Кто-то спрашивал,
но ему отвечал другой
и слушал уже другой
потому в сознаньи был хаос
прошлое перепуталось с настоящим
Человек оглянулся
и увидел себя в себе
Одногорбый верблюд и двугорбый верблюд
и двуногий
идет одногорбый верблюд глотая пески и туманы
идет одноногий верблюд
все в память и в сон превращая
а в городе пляшет луна
над городом плачет луна
слезами домов и людей
очень маленьких и нереальных
но гордых собой до конца
И молча идем мы сквозь песчаную бурю дождя
немного аисты немного верблюды
и тоскливо бредут мне навстречу
одногорбый верблюд одноногий верблюд
и двуногий
идет одногорбый верблюд глотая пески и туманы
идет одноногий верблюд
все в память и в сон превращая
Казань – Москва 1961 – 1963

Елена КАЦЮБА
Альманах Миражистов Навзничь

«Ты все пела? Это – дело!
Константин Кедров»
***.
Игр рай
Игра вечера
– четыре карты:
Рама
1

Дверь
2

Зеркало
3

Картина
4
В середине
бабочка замерла
– туз
5
где остановился оконный слайд
Сладко
и горячо
музыка движет движенья
Между телом и жестом микрон простора
–
простой повод
рвануться навстречу
перетасовать и очнуться
лет десять назад
Козыри
–
пятница
– день Венеры
Лишние разговоры
начерчены на листьях и летающих существах
ветер
уносит страхи в
грот сов
оставляя нам восторг
и игр оргии
–
рай.
Мистика вроде мостика
о т т у д а к нам
по которому по вечерам
мы свободно гуляем.
___________________________________________________
1. Вел неводá света сор
– это те ню и взор. Град
– кошмар рам, шок и дар гроз
в июне
– тот эрос. А те в сад: Овен, Лев…
←
2. Ах, у двери нот стон и рев духа!
←
3. Я, он, затем окно голо, дико. Зеркал лак резок и долог, он
– комета зноя.
←
4. Мало
– диктат картин: они
– трактат к идолам.
←
5. Но тузу
– тон!
←
6. Но ветрам в марте вон
←
окно в звонко.
←
Азбука
Розы сами не растут
Их создает садовник
– конструктор розы
Он Р заберет у грома
О отдаст рот
З закажут замок и загадка
А выдыхает май
РОЗА
–
в ней «Ра
» солнца

«Ор
» восторга

«За
» согласия

«Аз
» вязи азбуки
Аз
– это А
А
– каталог интонаций
А? А! А…
А
– это всѐ
Я
– это я
Идет алфавит от всего до меня
Алая и Белая розы
– это А и Б любви
далее
– Война Глаз, Дар Евы,
Желание, Забвение, Искренности Йод,
Кошка Ласки, Мед Неведения, Опиум Поцелуя,
Разорение Сада, Тьма Упрека, Фарфор Хрупкости,
Церемония Чайная, Шепот и Щека
Ы
– знак умножения: розЫ
– буквЫ
Значит переход на ты
не сделает тебя одиноким
в розарии азбуки
где Эхо Ютится
и в конце всегда Я.

Алхимик
Свинец непроницаем для радиации
но силы вошли в СВИНЕЦ
как бесы вошли в СВИНЕЙ
С ВИНОЙ ветхой
С ВИНОМ новым
С ВИДОМ неведомым
С АИДОМ античным
с криком ДАЙ ДОМ
РАЙ
Рай – всем нам дом
Он лозой пророс
Золото лоз – это свет
Нет земного золота в свете
но от золы лоз этих
все золото на земле
Две тропы ведут из рая
это плоть и путь
Первая: РАЙ-РОЙ-ПОЙ-ПОЛ-ЗОЛ
Вторая: РАЙ-ДАЙ-ДАО-ДНО-ОНО-ОКО
Так скажи раю “прощай”
и превращай
ЗОЛ ОКО
в
З О Л О Т О
Антология меда
А есть ли пол у пчел?
Пчела всего лишь соединяет
растительных Ромео и Джульетту.
Так был архангел Гавриил
носителем пыльцы небесной.
Пчела – учитель липы золотой,
наставница невинности медовой.
Она жужжит свою благую весть.
Ребенок липы в шестигранных яслях
размножен,
он в восковых пеленках созревает,
и все дары волхвов крылатых
с ним от рождения:
и золото, и аромат, и сладость.
В нем утонул безжалостный Египет,
свой желтый глаз сомкнув в остекленевшем
песке,
уснувший в сотах
своих себя хранилищ – пирамид,
где сфинкс – пчела,
и все его загадки –
всего лишь мед столетий,
не для ума,
для губ и языка.

Aurum
У бетонных домов золотые окна
У подъемных мостов золотые цепи
Мед хранится в бензольных кольцах
они звенят –
день – день – день –
ночь.
В колодцах зрачков золотые точки
В колоннах авто золотые фары
Высокой октавой
высокооктановый
поет бензин.
Под платьем у женщины золотая кожа
Под кожей у мужчины бронзовый тигр
В клетке грудной легкие – птицы
Химия дыханья – кислород – углерод
В кошачьих зрачках селеновые луны
Сердце в подворотне громче шагов
Золото для сердца –
тяжелый металлллллллл.
Бабочка
Бабочка утвердилась над океаном
одним крылом престол сотворив
другим – солнце закрыв.

Близнецы
Если брат
теряет свой взгляд
в брате
и брат
возвращает по сфере взгляд
не поврежденный хрупким резцом хрусталика
это значит
восьмерки глаз
умножают друг друга на два
это значит
природа
дублирует себя про запас.
Твоя тень рождается вместе с тобой.
Эта плоти тень
пуповиной смертей
привязана к жизни
–
твой двойник в материнской отчизне.
Или ты
– тень своей тени
вылита словно олово в ямку песка
–
ты и твоя сестра.
Пересеченья сестер
в перекрестье генных сетей.
Если зеркало
выйдя из рамы тела,
оставит тебя без света
зажжется мир одиноким полюсом.
Твое зеркало
– твой пропуск
в мир корпускул
заряженных полом.

Блюз
Скручена туго в волну вода,
глаза скажут «нет», а губы «да».
Кто же спорит с волной?
В слове ЛЮБЛЮ
две гласных Ю
и ни одной другой.
Губы смешают вино с водой,
сердце и музыку,
кровь и покой,
ворону
– песнЮ,
хрип
– соловьЮ,
«ныне же будешь со мноЮ в раЮ»,
скрипнет заветный клЮчик
–
Ю
–
Ю
в двери,
где
–ает,
–чает,
–ачает, качает
блЮз.
Нетерпеливый, сдержанный хлыст
–
гонит синие волны блЮз
–
гребень
– ЛЮБ,
пропасть
– ЛЮ,
З
–
З
-З
– это волны поймали пчелу
БЛЮЗ
–
З
-З…
В море созвездий лунный круиз.
Парус наполни легчайший блюз
– бриз.
Мели надзвездные выверит лот.
«Нет» не растопит в стакане лед,
но неразбавленным «да!» обожжет
даже вода.
Словно гусеница, звезда
переползла небосвод
–

«Нет!» – оглушающе крикнет волна.
«Да…» – отзовется у самого дна
себе самой.
Ты не заметишь,
как променяешь,
ты променяешь! –
всю веру мира
на эту игру с волной.
В слове ЛЮБЛЮ
две гласных Ю
и ни одной другой.
В баре
Разрушение разума – вот задача,
удешевление сердца – вот проблема.
В словах много лишних букв.
Оставим от рАзуМа – АМ,
от заДАчи – ДА,
от рАзрУшения – АУ,
и все понятно.
О картинах и говорить не приходится.
Вот висит Айвазовский:
вверху звезда,
в середине корабль,
внизу море –
называется «Буря».
А где она?
Оставим от ЗВЕЗДА – ЗЕВ,
от МОРЕ – ОР,
от КОРАБЛЬ – БОЛЬ,
совсем другое дело.
А можно и так:
ЗВЕЗДА – ДЕВА,
КОРАБЛЬ – БАР,
МОРЕ – РОМ.
Вот такой Айвазовский нужен нам
и в море,
и в горе,
и в баре!

Вальс цветов
В красной лоханке
голова негритянки –
что это?
Маковый цвет.
Эта цена – танец мака,
А мак – Кама,
Кама, а мак –
карме не мрак,
а Кама рту – сутра мака.
Мак – среди огня мрак
А мрак – карма
Карма мака – мрак
А – разделена пробором на множество женских Индий
Т – курить
АА – окутывает подлом руку – укачивает роднее ребенка
ТТ – курить
ААА – в невечном деле продолжает рукой прогулку
ТТТ – курить
А-А-А-А!
Т-Т-Т-Т!
Суббота в больнице –
соглашение между временем и врачом:
УМЫВАНИЕ РУК
СНЯТИЕ С КРЕСТА ХАЛАТА
ПОЛОЖЕНИЕ ВО ГРОБ В СТЕРИЛИЗАТОР
всего, что положено,
а завтра у нас ВОСКРЕСЕНИЕ –
живи ж!

Валюта мечты
(Вариация на тему рифмы «кровь – любовь»)
Эстетика сближения будоражит кровь
любовь –
лунный удар
в солнечное сплеТЕНИе
расТЕНИй
ТЕЛ
ТОЛ любви
взрывает АТОЛЛ покоя
не оставляя даже БИКИНИ
на теле и в океане
Нестерпимо пристрастна линза глаз любви
а голос ее –
единый лад оперы для двоих –
не больше
но не дольше
чем от А-а-а!
до О-о-о!
А дальше
ни-че-го
кроме полета –
вечной валюты
мечты
Вариант
Тогда сотворил Бог зеркало и отразился в нем –
так Адама создан был
и Бог его любил
как самого себя
Дал Бог Адаму зеркало
отразился Адам в зеркале –
так Ева явилась
и любил ее Адам
как самого себя
Посмотрелись Адам и Ева друг в друга
как в зеркало
и появились у них дети
и Ева любила их
больше самой себя
оттого дети любили только себя
и убил Каин Авеля
В гневе разбил Бог зеркало
и развеял по свету
Оттого мы видим мир
не как создал Бог
но как отражает зеркальный прах.

Вариация на восточную тему
По ступеням
стук
– стук
по дорожке
шлеп
– шлеп
деревянные сандалии
восточного бога
На его ноге
-скамеечке
сидит маленькая девочка
тростниковые ладошки
хлоп
– хлоп
Полулунные глазницы
раздвоенный зрачок
обезьянка на цепочке
скок
– скок
Веером вибрируя
щурится игриво
Красный шелк
– о чем
-то тайном
Черный шелк
– волос касанье
Белый шелк пошел на кожу
а на коже нет застежек
Табакерка музыкальная на розовом меху
там жемчужные фонарики внизу и наверху
помирают со смеху
По морю как посуху
посуху как по морю
с посохом по миру
хром
– хром
Заборы на горбах
на зубах грох
драки дорог
перекрестков крах
Вышитая шапочка набекрень
на ногах браслеты
дзень
– дзень
в середине тела жужжит оса
а на правой щеке след колеса
Веер Венеры
ВЕНЕРА
– кто ей равен?
В нее вся ВЕРА.
НЕВА
– речная ВЕНА
ей жизнь на севере дала,
удочерила,
и НРАВ и НЕРВ переняла.
Венера
– ВЕЕР тайн,
Ей на АРЕНЕ РЕВ
и вид ужасных РАН
не страшен.
Но черный ВРАН
на белое плечо уселся.
Вересковый ветер
Вересковый ветер в оправе глазниц
в голову вмонтирован лунный диск
у балкона нет края
улетая
– улетай
У меня был двойник
– двойница
Нас путали те
кто нас не знали
Она в хрустальном мире безумья
Может быть
меня больше любили?
Она стерильная или
святая
Вересковый ветер
–
горький сухой язык
Льва
-августа сквозь бойницы
Меня охраняли четыре Львицы
Кроме льва есть еще три зверя
Второй пишет книгу сухим пером
Третий рисует на стенах двери
Четвертый в три часа ночи любит
решать теоремы смертельных тайн
Вот это совсем не мои проблемы
–
улетай!
Вереск несет в себе К Р Е С
ветер дает ему Т
Вересковый ветер
–
это воздушный КРЕСТ
Можешь
– неси ег
о
Хочешь
– лети на нем
сам себе стая
Но улетая
–
улетай!
Веретено
Мария двоилась в Елену
и выпряла ВЕРУ
веретеном внутри.
Иди, окруженный тремя,
отмечай Рождество Пасхой,
оглашай приговор не раньше, чем
одолеешь дыханием
пугливый симпозиум язычков свечей
на камне,
из
-под которого ты, лежачий,
выкрутился веретеном вероятности
в игорной спальне,
где проигравший блаженный
измеряет простор постели
диагональю тела
или собой образует график
подъема и падения активности двигательной во сне,
когда снаружи приближается иконописец,
продвигая веретеном кисти
условных овец.

ВЕТКА
Поэтическая вариация на тему архитектуры старой Одессы
Пролог
Город-тайна,
Город – маска воронцовского палаццо
город – темный мастер
Дома улыбаются лицами –
бородатые старцы
раздетые девицы
Лик крылатый –
это ртутный Меркурий
мир мерит на свой аршин
Треугольник и трилистник
пересеклись
на мавританском плетении филармонии
город тайной гармонии
весь ходами перекопан
каменный некрополь
Стоит на Ришелье на лестнице Потемкинской
встречает корабли
I.
Веером мир развернулся из ветки акации:
синий цвет, зеленый цвет
тот свет, этот свет
Мерцающим деревом мир стоял
кружевной и душистый
а люди были птицы
II.
Тень дерева опрокинулась вниз
тени птиц улетали вниз
птичье динь-день
отзывалось в тень
Тень густела
тень стала
мгла
III.
– Я – птица странница
я гнезда не вью
я не летаю, не пою
я потеряла перо из крыла
оно упало туда, где мгла
оно стало тем
чего не было никогда
оно стало телом
А что я теперь?
IV.
А внизу, где мир пестрый
Меркурий играет в кости
Он кидает на море звездные кости
корабли рассыпают огни
карнавальные дни
Что за гости к нам в гости?
V.
Кто под нами, кто под нами
под железными столбами?
Из воды, степи и неба
я построю город хлебный
на земле и под землей
будет дивный город мой
город тайный, золотой
на земле и под землей
город-явь и город-сон
Проболтался – выйди вон!
VI.
Это Меркурий отравил кровь
это стучится железный крот
VII.
Дворец сам в себя опрокинут
он плещет фонтаном винным

там нет ни ночи, ни дня
Кто это возле меня?
– Нет, мы уже не люди
мы плоть свою забудем
бессмысленное тело
в пространство улетело
Пристало телу платье
Душа – обнажена
Приди в мои объятья
крылатая душа
Все в лучшее лишь в душах
запретов не нарушим
вернемся к истокам
где в золотом и светящемся
кружевном и кружащемся
зеленом и белом
мы были единым летающим телом.
VIII.
В винном фонтане
вода отрезвляюще пряна
Лунную пряжу
ундина прядет
Сильф, пролетая
губами коснется
лба
Саламандра взовьется
в свече, что в руке у тебя
Твое тело истлело
по нем панихида
подземные гномы уже ожидают
их темные лица во тьме не видны
IX.
На перекрестке стихий распростертый трилистник
Тайной улыбкой твой лик оживил головою крылатой Меркурий
Ты за невидимой дверью творишь свои мессы
Одесса
Х.
Мир, распадаясь
становится веткой акации
Звездной акации ветка мерцает на небе
Медведицы ковш
зачерпни
из надмирного моря –
темного света плесни!
1980

Витрина
Смотрят в стекло похожих двое,
сердце скупое
поделив на одного
Твой(ая) по(друг)а шеи шарнир повернув направо и вверх
таращится через стекло
Сердце мужское выстукал врач под напором груди,
женской психики парашют
от земли
отрывает шаги
Ты перекрашен(а),
стрижен(а),
снятая бровь
вылезет щеткой усов,
но ты выбреешь щеки до блеска штиблет
Вот твоя(ой) партнер(ша)
пол свой обдумывает сурово
ибо среднего рода
как ни верти
и папье и маше
Вижу я, как ревнует,
выпятив зоб и в подбородок запрятав кастет,
к полу,
который не надо запихивать в ворох тряпья
Спальня твоя –
парикмахерской куб застекленный
где срезы голов стерильны
ножницы в ножницах пальцев низко летают
и бритвы лепечут во сне.
Внутрь
Стен внутрь уходить нельзя –
высоко узко меж кирпичами там,
лампочку ввинтить чтобы
встать на стул надо
что же –
с собой стул брать?
Прозрачнее деревья стен
но освещенье нужно и там
лучше лампу за провод тяни
потому что трубы они внутри
Книг внутри бродить – кайф
всюду улиц фонарь там
таблицы окон счета людей
вынимают свет домов изнутри
прямоугольники дверей тьмы
Внутрь воды – воздух сам
там он – дважды род вод
«О» – кислород – ксилофон там
когда по камням плеск
Не берите с собой фонарь в лед
лед раздавит в нем стекла вам
лед разрывает внутрь воды
как единицу – два
как меня – ты
как тебя – я

Волга
ВОЛГА
–
ИВОЛГА полей
И ВОЛКА подруга зимой,
ИГОЛКА в стоге небес
И ГОНКА сквозь
ИКОНКА зари вечерней затеплится
И КОШКА покоя заполнит проѐм
ОКОШКА спиной,
ОКОМ КАтая звезду по горизонту
СКОМКАна влажная лента

оСКОЛКАми света путь
СКОБКА месяца тайное слово закрыла
ОБА СНА в сиянье слились

нО БАСМА ночи чернит серебро
эт
О
– ЧАС
М
Аяка.

оЧАМ МАята
–

нОЧАМИ
Армады созвездий водить.
ОЧАГИ Алмазные тлеют

вОДА ГИады, Плеяды качает.
кт
О ДАЛ ЛАзури неполной луне,

н
О ВАЛ ЛАвы огня полному диску?
сп
И, ВАЛ ЛАсковых вод,
где ИВА ЛГАла о разлуке,
вот она
– ИВОЛГА ранняя
–
ВОЛГА
Волосы
Стожары
– Плеяды
– Волосыны
–
плотоядны острожны Велеса сыны
–
не стрижены
А если волю дать волосам
они разрастутся по небеса
м
Опасна месяца бритва
Обходя ее
земля искривляет орбиту
иначе быть ей обритой
наголо
Зажгла луна гало
к холодам
Небо космато Стожарами
сторожат у костра
в жертву Велесу несут осеннюю Деву
В горящих волосах
обугленная звезда
она на Весах
легче взгляда
а в сердце
–
весомее пули.
Вечер
– врач, знахарь, лекарь
спрячет ее в небесном склепе
до января
Она будет плескаться
в зимнем колодце
и в небо взберется
в известный час
когда Стожаровый жар усмиряется светом
луч режет космы Велеса
Она будет расчесываться смеясь
не оправдываясь
ни в чем
кроме восьми лучей

* * *
Воля твоя
– убегать из леса
право леса
– тебя догнать
Вот и рябина грозит кулачками
–
хочет тебя поймать
В лесу береза всех несуразней
она порочна хотя бела
лесное озеро непрозрачное
ей заменяет зеркала
Лесная темень в углу за шкафом
Сыграем в шалаш под дубовым столом
Глядит икона как срез древесный
–
под слоем краски горит лицом
Скрипит рука
– продолжение двери
живые жилы? коры узоры
Отчего это дерево так проворно
что опережает камень и вяжет воду
Когда из ели делают елку
она смиряет свое дрожанье
Оттого она так покорна
что умеет долго держать дыханье
Она исходит смолистым духом
она предвестник сирень
-черемух
А ветку яблони ставить в вазу не надо
Птиц смеющихся по утрам
птиц засыпающих по вечерам
–
кто кроме леса знает их нрав
кто их приводит под окна к нам
Каждое дерево пахнет собой
А кто не успел посидеть на траве
того все равно догонит лес
шуршащей падающей листвой
Разве легко на слух отличить
шум листьев от шума дождя
особенно если за окном
дом
– тротуар
– дом
дом
– тротуар
– дом
дом
– тротуар
– дом
Время деревьев
Волокнистый удел реки
волнообразен в звуке
от леса до леса
лижет себя языком загара лето
профиль коровы уткнулся в воду
–
озеро перевернулось.
Круг рыбы очерчивая на плаву
плыви летай летняя тайна
на клейкие петли застегнутая
решето лесной тени
просеивающей солнце
Когда навстречу выйдет свет,
он не будет слишком резок,
чем гуще, тем туманней.
Свет полетит навстречу,
шелестя соломой лучей,
он обогнет тебя и полетит дальше,
оставив позади провал темноты.
Темнота
– это тьма тебя.
Вот еще один луч пойман в ловушку
–
ты уличил меня в том,
что человек состоит из света.
Если тебя отнимают у солнца,
значит времени нет.
Свет
летит параллельно любви,
у него тяжесть дождя,
ключи ожиданья, вкус крови.
Свет щебечет,
рисуясь птицей
в развилке веток.
Давление света на лист
можно вывести формулой,
38
но свет посмеется над ней.
Ветки дерева намечены светом –
это
пути огня,
когда молнии ветка
сомкнется с землей
и, покинуто светом,
дерево станет чужим для воды.
Когда настанет время деревьев,
время станет корой деревьев,
время Девы и время Весов.
Когда кругом говорят деревья,
ничего не слышно, кроме их слов.
А если осень – всего лишь вопрос?
Ведь завтра уже придет стекольщик –
менять голубые на серые стекла.
Вот настанет сентябрь
и усыновит свет.
Вьюга
В нашем городе свадьба
не то, что в других городах:
жениха несут на носилках,
а невесту несут на руках.
Жених со свечой в изголовье,
невесте поют – агу!
Приготовят им постель за воротами в снегу.
Мимо города, ворот
боком-боком снег идет,
белой цаплей встал у стен,
провалился до колен,
голый глаз на волоске,
а в расколотом зрачке
ходит женщина в платке.
Колокольчик бьет висок,
на косе висит замок,
ту косу не расплетать,
а точить-натачивать
да качать-раскачивать.
Сын твой странный,
молчаливый и пустой,
ты в лесу его зароешь под сосной,
приходите поливать его весной,
приводите на венчание невест.
Может, вырастет там колос
или крест.

География осени
Падающий Китай ничему не подобен
Он щебечет: «Янцзы, Янцзы»
Он описывает своих красавиц только:
«Глаза ее ясные и широкие,
будто воды реки Хуанхэ осенью»
Осенью Китай облетает
желтыми листьями по всему свету
и где приземлится маленький Китай
сразу вынимает палочки для еды
и щебечет: «Янцзы, Янцзы»
Геометрия полета
В каждой вещи круг или квадрат.
Угол квадрату брат,
а круг квадрату чужой,
он и сам себе чужой,
потому что звучит угловато,
а сам безугольный.
Квадрат
– пожиратель углов и кругов,
он отец кубов
постаментов статуй,
вытаптывающих парки и станции,
пересеченные нетопырями
в остроугольном ультразвуковом полете,
мути битум.
А птицы крыльями знают
круг
–
в нем голубиный гурк,
арфа кафра,
ашрам марша.
Стая птиц,
умноженная на расстояние
от Нила до Волги
–
от ила до воли,
образует угол утиный
и одну сторону угла
–
живую линию лебединую.
И летя, а ваятели
облаков.
А Нил
– глина
впадает в
Волгу углов.

Герой и чудовище
Что касается Медузы Горгоны, достоверно известно, что
славилась она уродливым видом, ужасным нравом и
неукротимой страстью к Персею. Голос имела скрипучий, в
разговоре была груба и в грамматике весьма небрежна.
Эвальд Актеонский, «Книга путешествий из тьмы во тьму».
Тьма кипеть до сотворить свет.
Каждая,
что на мужчину глядит с вожделением,
уже была с ним –
во сне.
Но он даже в ее сне
не хотел на нее смотреть.
Сжимать и пульсировать ядра планет,
разбегать галактики и свистеть в след,
но он даже в темени тьмы темноты
не хотел на нее смотреть.
Каменный сад создать из статуй тех,
кто посмел на нее взглянуть.
«Я всего лишь смотреть в глаза тому,
кого я любить – убить».
Но даже его статуя
на нее не станет смотреть.
Каждая, кто хотеть иметь раба,
стать рабыней того всегда,
кто нет на нее смотреть.
Герой вынимает меч,
траекторию строит ум,
чертит в воздухе дробь,
в знаменателе – голова.
Катится, гаснет, бледнеет, шипит
черный снаряд запредельной пращи.
Голубь
Раздирает землю пернатый стон,
а небо – тоска нелетанья,
потому что в моем дыханье
голубь живет.
Выдох – его полет,
вдох – его возвращенье.
Я говорю: «Лети!» –
и он взлетает.
Я кричу: «Вернись!» –
и он падает вниз.
Отвергнут он миром птиц,
во мне гнездится.
Я бы его отпустила,
но как
с дыханьем своим проститься?
Распят он в моей груди,
клювом клонится к сердцу.
Я ему говорю: «Иди!»
Но почему-то мы вместе летим
в окно отверстое.
И мне не надо кричать: «Вернись!» –
пугливое заклинанье.
Уносит голубь меня в мир птиц
на моем дыханье.

Горизонт
Параллельность рельс
доказывается давлением колес
сверху вниз
и земли
вверх снизу,
образуя крест веса
на скрещение колеса и рельса.
Земля и сердце,
пересекаясь в небе,
образуют крест полета.
Земля и небо,
пересекаясь в сердце,
создают крест человека.
Сердце и небо,
пересекаясь в земле,
воздвигают крест вне
темноты,
означая начало жизни из пустоты.
Горизонт – порожденье глаза,
дитя хрусталика,
он висит на краях ресниц,
пересеченный полетом птиц.
Гороскоп
Мы – треугольник,
дети одной звезды,
у которой все бы хотели быть детьми,
но календарь строг.
Вот Водолей,
струясь волосами
с верхней вершины вниз,
где Телец безупречных линий
и Весы, для которых
равновесие не совместимо с покоем.
Наш треугольник достаточно прочен,
чтобы не знать о себе,
он ограничен
в весе так,
чтобы летать,
опасаясь иглы Скорпиона,
капля яда которого стоит всего Зодиака.

Двери
Тебе открылись еще не все двери
Гул чугуна вес гула
красное остывая темнеет
что кровь что металл
открылись еще не все двери ТЕБЕ
Глаза встречаются молча
пуговицы расстегиваются молча
молния делает: «Вж
–
ж
–
ж
–
ж
–
ж
-ик!»
еще не все двери ТЕБЕ ОТКРЫЛИСЬ
По черной луже рояля
проходит босая женщина
–
игральная супер
-карта
не все двери ТЕБЕ ОТКРЫЛИСЬ ЕЩЕ
Мораль
– роль моли
санитарная дремота
внутри все осыпалось
все двери ТЕБЕ ОТКРЫЛИСЬ ЕЩЕ Н
Е
Передвигая линии
переставляя слова
создаем варианты естества
ищем единый ключ
уводящий в понятий глушь
но порядок слов не закрепить
как птиц в караване птиц
они меняются местами
если устали
поэтому
двери ТЕБЕ ОТКРЫЛИСЬ ЕЩЕ НЕ ВСЕ
ТЕБЕ ОТКРЫЛИСЬ ЕЩЕ НЕ ВСЕ ДВЕРИ
Дельфы
«Исихия» по
-гречески
– тишина,
«эхо»
– у меня есть, «ихó»
– эхо,
«óхи»
– нет.
…и их исихии сухая синь.
Но в мантии пиит нам
– вон
тот кипарис.
А кипарис сему
– мессира пика
в небо.
Но змеем зон
вилась дорога к морю
и взглядом вниз
вила залив и
«ш
–
ш
–
ш
–
ш
–
ш
–
ш
-ш»
вилось с олив.
Нас
винами манив,
вино руин и уронив
и осушив все чаши,
зной
–
вор дна ел олеандров
мякоть.
А лестниц белый шаг
до клавиш сшивал код
–
лад, и камень нем, а кидал
от сухих уст
– «О!»
Эхо их
– о.
Эхо ихó!
Ихó!
– Óхи…
У меня есть эхо
в Дельфах:
«Дай, оракул, злу карой ад!»

ДЕМОНОГРАФИКА
«Тебя я, вольный сын эфира,
Возьму в надзвездные края…
М.Лермонтов.»
Изнемогший в количестве огненных нор – черных дыр,
неся все чуждое земле,
в склонах гор видел лики,
их принимал за недвижных людей.
Не раз говорил им пароль вертикали,
не желая ответа,
обвала – едва ли,
горного эха, подобного стону.
Не железной не логикой всюду сражен,
когда на высшее обижен,
в тучах мчался обнажен.
В белое были одеты,
спускаясь вниз за водой,
в непонятном стремлении этом
себя заполнить жидким светом,
сделать свет внутри собой.
Жаром межзвездным себя ощущая,
доселе не зная заботы с таким,
осознал себя полом мужским,
затратой сил измерив разность,
дверь открыл мужской рукой.
Она бежала в темный камень –
мирный дом огней лампад.
Но понял он это как зов на свиданье,
что крестом обозначен таинственный сад
на карте горного района.
Как ныне сгущается южная лунная
одержимая розами тьма.
Касаясь перстами вибратора струнного,
ждет у окна она.
Томный голос воздух точит,
он же, попавший вибрациям в плен,
содрогаясь от губ до колен,
молчит.
Тяжкий инстинкт тяготенья земного
он вывел на волю,
он стал ему раб.
В ожиданье рывка основного,
как поезд арб,
тащился мозг.
Глядя в глаз ее светящий,
Мира ума он увидел воровку
и, тяжесть паденья губами смягчая,
утонул в ускользнувшую в темень воронку.
Соленый оползень ступеней
стал внезапностью опасен.
Жертвой будущих преступлений
она холодела вне этих объятий.
Сжав в кольцо свои поля,
все забыл о прошлой жизни.
Плавала память в сплошной кривизне,
Взрывались нейроны, волокна деля,
чужеродные токи сжигали сознанье.
И не слышал, что сердце, слабея, смолкает
в ней и в нем, подруге вторя.
Он, подключенный к сознанию чуждому,
за чувства умом расплатиться бы мог,
но зачем ей разумное знанье?
Чуда земного хотя бы частицу
сам не мог он добыть,
как из стали стекла.
Задача новая уму, мысль приятная текла –
сделать ее всем подобной огню.
Тогда же на грани земного предела
испарится ее водянистое ню,
станет искрой звездной тело.
Красоты ее здешней чужая природа,
владелица слез и добыча стенаний,
случайная прихоть, игра водорода
полезной станет, наконец,
вся – добыча новых знаний!
Сгибала даль окно крутое,
где в озерный барабан
тысячи палочек били стеклянно.
Уловлено тенью лицо золотое
ускользало усмешкой, уплывало луною.
Светясь от мыслей в полусне,
был он подобен кремнистому склону.
Она же – зеркалу пустому.
1985

Десант

Уже тяжелеют легкие,
леденеют ладони –
видишь,
в прозрачных погонах
резидент небесной разведки
на квадраты обстрела
делит лазурь стрекоза
libellula bella.
Огневые точки ее зрачки.
Стрела вертикали,
размах параллели,
летней метели
зуд и озноб.
Парашютистка,
ближе, чем близко,
спускается к сердцу,
разумна – безумна,
танцующий зуммер,
поцелуем в упор – прыжок!
Но улетела,
оставила тебя на произвол любви.
Каждое облако – благо,
если все небо – слепящий глаз.
Просьба?
Мольба?
Приказ!

Дети воздуха Дневник ангела
Орос
– танро
– нидегор
флабель
– дугрида
– амбур
ничель
– вестатор
– фемель
гладуль
– нивека
– саум
Заповедь
– орос
догма
– танро
практика
– ничель
дугрида
– амбур
вестатор
– мизинец
флабель
– число
саум
– зеленая точка
нивека
– ладонь
саум нивека
– сиреневый крест
Гладуль
– двойная волнистая линия
между амбур и дугрида
Нидегор отменяет заповедь
опровергает догму
пересчитывает число
Но
– сопрягает сиреневый крест
и зеленую точку
Вестатор и нивека в принципе
величины постоянные
хотя флабель периодически меняет
смысловое число
поэтому двойная волнистая линия
должна постоянно преодолевать гл
адуль
посредством ороса и танро

Дождь на Ивана Купалу
В день зелѐного тумана
русалка упала
в стекло.
Иван Купала
вослед ей закинул сеть –
выловил нас.
Сердце-поплавок ухнуло в холод.
Тянет в глубь любовный улов.
Волосы стали capelli* – капели –
дождю параллели,
как я тебе и постели.
Под парусом простыни
плыви куда попало!
Иван Купала
русалку укрыл волной.
Упал ствол ДЕ-РЕ-ВА,
перечеркнул взгляд,
но зацепилась ветка за веко,
и уплыла лишь ДЕ…ВА,
а РЕ бренчало на берегу.
В день зелѐного тумана
идут за нами
рыбы с зонтами.
Бр-р-р-р…
________
* Волосы (итал.)

Дятел

Соловьиную дробь выбивает в извилистых спинах,
где ведет короед караван к сердцевине.
Он за прахом охотник,
он летающий плотник,
сторож доски гробовой.
Он висит в гамаке своих крыльев,
в деревянную кровлю одетый.
Треугольник чердачный подземного дома
скрипит.
Деревянный хрусталик смолистого глаза,
головой запрокинут назад,
он ударит в глухую трубу!
Выбираясь из кроны худыми стволами,
протягивает себя лес –
разъятая флейта.

Ежевечерний апокалипсис
Вот
рот
уже
ближе,
чем
дыхание,
материализованное холодом.
Чтение пальцами плеча
и
– дальше, дальше!
– по рисунку свитера.
Пресвитер света
– неоновый Иоанн
свесил голову, светясь лицом,
лоцман улицы.
А ПОКА ЛИП СИСтолический шум
сверяют с кардиограммой города,
какое слово передает с языка на язык,
избегая речи,
двуликий Янус вечерних скамеек,
лицами повернутый внутрь?
Четыре зеленых глаза разъезжающихся такси
растягивают крест перекрестка,
пока в середине
не
вскрикНЕТ
праздный владелец хриплой трубы.
Какой звезды
ждет колодец
канализационный,
открытый забытым?
Сорванная печать
газетными обрывками
обнаруживает ветер,
но не между всеми:
так причален профиль к плечу,
что для рисунка двоих нужна
всего одна
линия в час.
А ПОКА ЛИП СИСтематический всхлип
укрывает пары
парусами прощаний,
отталкивая ковчег от парапета шепота,
караван
контейнеРОВ
муСОРных
гремя огрызками дня,
перемешивает
банки судеб
– бетонные блоки
–
арматуру ребер
– размах дверей
–
внутренних зверей
–
подземные переходы
–
факел фары
– взрыв зрачка
–
буквы в небе
– игла ужаса
–
ступени головокружений
–
тормозами визжа,
въезжает
в ежевечерний АПОКАЛИПСИС!

Жаворонок

Вестница высветила сцену и возвестила
Она вошла в воображаемый колодец
сходя с ума
по крутым ступеням
Жестом ограничила глубину воды над головой
где избравший ее тонул в любви
Да так и осталась статуей с обрушенным затылком
и море из-за-выше горизонта
любопытствовало в прорезях глаз
так улыбается кариатида отсветом прошедшего
Но театр ее отторг
она была слишком прозрачна
а в прозрачности есть доступность:
луны – в лунную ночь
солнца – в ясный день
ветра – в поле
святости – в монастыре
Тот кто вооружил ее вестью
был жестоко оправдан и прекрасно наказан
ты до сих пор плывешь в его взгляде
лодкой или лестницей
или доверчивой дверью
или с экрана монитора терзаешь его память
подробностями осени и зимы
Компьютер – он, но информация – она
Он проиграл тебе битву
твое сердцебиение – в битах любой информации
Это твоя месть –
честь –
весть –
о том, что даже ночью в городе среди ворон
может запеть ж а в о р о н о к
ненадолго
Заговор рек
Лагуна Юношеской Близости Илисто Тепла Если
Лоза Южанка Бутылкой «Изабеллы» Тревожит Ежевечерне
«Лидию» Юбилейных Бокалов Инспектирует Тресковый Евнух
Лодки Юлят Бортами Избегая Траверса Единобрачья
Лопасти Юбок Бьются Из Темноты Едва
Линь Юркий Блеснет Искрами Телесных Единичек
Летит Юзом Бравада И Тяготит Естество
Ласка Ютится Бездонно Иная Теснина Ей
Лиман Юродивых Бережет Их Тайна Есть
Днепр Речи Утроит Гнев
Днестр Русалок Убежит Где Амазонка
Дон Радиоволн Уведомит Горизонты
Двина Ревности Утратит Глубинную Ауру
Даугава Разгула Уговорит Ганг
Дунай Рук Утратит Границу Антропоморфа
Замбези Африки Громом Охнет Внутрь Омута Рта
Заговор Рек Еле-Еле Терпит

Закат

Оборотень света и тени
Обморок водяного тела
Обретение потерянного времени
Обращенного к тупому концу стрелки
звенящей серебряным стременем
Медлительной стрелкой бегущего часа качается мачта
мечтая
с навстречу бегущим своим отражением слиться
С лица
циферблата смываются цифры
и циркуль
слепящий
уже очертил из чернеющей тучи границу
Гребень за гребень волна зацепила
поволокла потащила
красный клубок в лабиринте волн
на запад
где завтра
в водовороте потоков обратных
утонувшей волны неживая прозрачность
свернувшись улиткою водяной
бездыханно уходит на дно
Заклинание
Сердце твое – длинная змея, свернувшаяся в узел
– Это так, так, так
Она стягивает свои кольца все туже
– Да, да, да, это так
Она спит под высоким деревом
– Нет, нет, она не спит!
Она корни этого дерева
она ствол этого дерева
она ветви этого дерева
она семя этого дерева
– Нет змеи, нет, змея умерла
Я надену одежду змеиной кожи,
я сажей измажу лицо
я пойду в поле
– Нет, нет, там травы густы
Я ужалю птицу
– Нет, нет, птица улетит!
Я надену крылья летучей мыши
я стану летучей змеей
я полечу выше птицы
а птица будет лететь за мной
Станет дерево птицей моих корней
Так мы и будем вместе крутиться –
дерево
змея
птица.

ЗВЕЗДА
«Сошли сыны Божию на землю и стали входить к дочерям
человеческим, их земной красотой обольщенные. Встретил Шамхазай
одну девицу по имени Истеарь и пленился ею. Но Истеарь сказала: «Я
соглашусь ответить на твою любовь, если ты откроешь мне «ШемГамфорош», произнося которое ты возносишься на небо, когда этого
пожелаешь». Ангел исполнил ее требование. Тогда Истеарь произнесла
святое имя и вознеслась на небо, сохранив беспорочность свою. В
воздаяние за ее добродетель Всевышний обратил Истеарь в звезду и
поместил ее в Плеяде».
Агада.
Всемирный потоп – брак земли и неба
скачет по волнам скорлупа ковчега
ни окон, ни дверей
полна горница зверей
Всемирный потоп
вдоль и поперек
по холмам по лицам
вниз по груди
вдоль ног
Смеется блудница:
«Я вознесусь на небо
я светлым светом буду сиять на восходе
осененная месяцем
возвещающая мессию»
Раскаты ее смеха
превращаются в раскаты грома
Пока Ной по волнам носился
Христос в пустыне постился
на каменной коже праматери пустыни
Из жаркого ее черва вышел, качаясь от ветра
Голубь вернулся с зеленой веткой
Ушла вода обратно от вершины Арарата
а на горе Арарат
растет крупный виноград
Не знавший вина
выпил Ной вина
развалился, задрав рубаху, в винограднике
а над ним крупной виноградиной
висит звезда Иштар
допотопное чудище
звезда двуполая –
утром женщина
вечером мужчина
Ной в смущении
Смеются сыновья над отцом
смеется отец над сыном
смеется звезда над ними –
мать жена и дочь
отцу мужу сыну и Святому Духу
в городе Содоме
над садами
– Лот
отдай нам твоих гостей
ждет
их брачная постель
ждет
их каменное ложе
и алтарь – богини лоно
Там
Сплетясь телами в танце
красоты познаем тайны
окровавленные плети
нам откроют тайны плоти
и звезда, сияя лоном
будет будет благосклонной
к нашему Содому
А когда напряглись в поцелуях уста
и на каждое ложе взошла Иштар
волной до горла –
раскаленная лава накрыла город

Вино глумливо, сикера буйна
с горя выпил Лот много вина
сикера буйна, вино глумливо
дочери Лота нетерпеливы – Да будет нам мужем наш отец
наш бог
-отец, наш творец
да будет отец нам во имя сына
да будет сын нам отца во имя
да не прервется наш род, о, Аштарот!
А пока на земле творится брак астральный
переходит на небе Таммуз в Астарту
преображается мужское тело в женское
до последней капли блаженства
превращается в утро вечер
переходит в Венеру Веспер
Спит Господь умиротворенный
после мира творенья
Спит Адам перед Евы явленьем
обращенный к Луне ребром прободенным
Спин Ной
обвитый виноградной лозой
В комнате, пропахшей мускусом и лавандой
спит Иаков, обманутый Лаваном
Спит Иосиф в девственном чреве Рахили
прозревая разгадку снов фараона
Спит Моисей в тростниковой корзине
Спят апостолы после тайной вечери
А над краем неба разлеглась Иштар
– Венера
склонила виноградные грозди
полные вином Нового Завета
Камень отвален волной света
спит стража у двери гроба
вечного гроба
пуста утроба
1978

Зверь музыки

Выпусти руку из клетки
все семь пальцев
она сама себе лестница и зверь
пусть она обследует изгиб дыханья
западая в клапаны не навсегда
В ней бросок со всех сторон
зебра
– тигр
выбегающий толчками из венка мышц
На руднике бараньих жил
смычком прикована к крупу скрипки
конь
-рука копытит колоратурное си
В паутине звука
восьминогая рука
боком
-боком спешит к дрожанью
притрагивается
– отбегая
отбегает
– притрагиваясь
66
Зимний садовник
– Кто там с лунным фонарем
под моим окном?
– Это я, ночной садовник,
зимний человек.
– Что ты делаешь, садовник?
– Я сажаю снег.
– Что ты, лучше и не пробуй,
снег не семена.
– Из него растут сугробы
прямо до окна.
– Что ты зря на ветки дышишь,
сад заледенел.
– Я хочу, чтоб иней пышный
на ветвях созрел.
– Ты скажи, садовник зимний,
лунный человек,
отчего лучится иней,
стекленеет снег,
отчего хрустят дорожки,
зорок звездный взгляд?
– На стекле в твоем окошке
вырос снежный сад.

Знание

Экскаватор – координатор рока – роет небесный грунт
он прокладывает траншею для аэровозов грядущего
Праздник его прибытия обретает символы осторожности
Логика акведука – свинцовая история Рима
в несостояниях ее лабиринта множественность следов
Марсианские заморозки этичны в степени Холод-ЭС
Химия луны смеется над умноженным фосфором
Камень строит себя человеком из кристаллов недоумений
Параллельные рельсы все же пересекаются в недрах полустанков
это точно известно машинисту Лобачевскому
ежедневно выезжающему из черной дыры депо
по рельсам геометрии высшего смысла.

Иероглиф тигра
Пластику ветки
перебором позвонков повторяя,
графику зарослей
на себе несет,
в лунораспаде
мандарина ночи
на фазы
фанза луны
четырехоконна.
Утреннее разумение
без ночных опасений – что?
Следопыт тропы,
старатель обзора
горизонт сводит к вертикали зрачка,
пока
ветер,
листаемый летящими плоскостями листьев,
ежится
иероглифом робости
над прописью
свежеокруглых следов.
Из тьмы во тьму
Незачем мне запоминать их имена
когда мчатся пылая
черными зеркалами
отвергая отражения серым серебром
облизываясь мокрой вишней
превращаясь в ящериц в сетях бульваров
фарами читая тьму
ТЬМА –
ТОМА книги мрака
развернутая ТОРА дороги
где знаки – звездного СОРА шорох
речная СУРА Корана
весы СУДА – мосты
забытого САДА ограда
где заблудилась САМА ночь –
черная ДАМА
из карточного ДОМА
всего лишь страница ТОМА
из книги ТЬМА
где они забывают свои имена
когда сердце покидает стальную грудную клетку
запирая дверцу на ключ
В скорости есть COR – сердце.

Иссык
-Куль
Буря
Справа налево гонит ветер
арабскую вязь волн
Белогривый алеф выступает первым
–
бредет алфавитный вол
Пашню бурливую плугом сквозящим
ветер ведет
Разгладит и снова
по синей основе
вихляющий пахарь бредет
Жертвенный конь с возрастающей гривой
справа налево бежит
К жизни воззвал этот бег торопливый
глаз
источающий спелую сливу
истины жаждущий
нетерпеливый
перышка легкий нажим
Ветер
вскрывающий туче набрякшую вену
Луч вопиюще трехгранный
сверкает пред ним

Лисица

Тронь струну, тронь,
спесивая лисица,
берегом, берегом бегом.
Под рубашкой твоей ледник живота,
бежит коса твоего хвоста,
искоса лиса глядит.
Дон
-дон, долины ладонь
полынями серебрится,
травами, травами тропа.
Под рубашкой твоей, лиса,
верблюжье копыто,
пуля светится у виска,
перекладина высока,
на которой шкура твоя, лиса,
висит.
В утробе горы
гром говорит:
«Лисица
-лиса,
твоего лица
оскал
в небе остыл.
Это бровь твоя или рот
белой костью горло дерет.
Молния, молния моя
тебя сожжет!»
Тянется телом, шарит очами лиса
–
спрячь среди туч!
Этот гром
разинутым ртом
зубы сломает твоим хребтом,
падая в пасть гор.
Слово
Распахнутая пасть небесных гор
А в глубине
– язык громов
ворчащий
ворочающий тучи
праязык
Вначале горло внутрь себя слова глотает
Слово
-шар
бежит по краю гор
сужая круг
и в глубине ложится
синеющего озера лисицей
закатывая обморочный взгляд

чтобы ожить
когда ворона грома
слетит клевать зрачок –
немую букву
на кончике корундовой иглы
Розы и горы
Темени звездного бьется в ночи родничок
Розы разворачиваются
Горы разворачиваются
В мякоти сердцевины грозит грозы кулачок
Электрических нитей переплетенье
дергают гор колокольные тени
Травы бросают лассо аромата
Ветер кольцом выгибает шею
Топот коровий овечий шелест
В шерсти овечьей
глаз бесконечный
из завитка в завиток
перебегает зрачок
Звезды икрой лягушиной ложатся на дно
Из месяца –
носика невидимого кувшина
проливается молодое вино
1981
Итальянский и русские ад
(авторская билингва)
L’inferno
é
l’inverno
nel cuore –
Ад
это зимний хлад
в сердце
Июль
Тысячеглазый
ты медлишь над краем цветка
на плахе отвесной
в серебряной сетке палач
Спина у пчелы под седлом онемела
дальше лети улетай
в зеленое небо оврага
в ограде
из пальцев
сведенных замком на затылке
На пяльцах
распятый покров
Вышивальщица
голову клонит над мятным узором
в ресницах блуждает пчела
колет ей щеку вышивальной иглой
Улыбаясь изнанкой лица
вышивальщица
глотает крыжовник
Йорик
Йорик (компьютерная программа):
– Добро пожаловать, Гамлет! (Осыпается)
Гамлет (компьютерный вирус):
– Бедный Йорик!

Капитан

Неведомый капитан корабля дозора
взглядом оглаживает простор.
Рост его соразмерен мачте фок,
фокус его бинокля
сосредоточен в местах катастроф.
Ров синевы зеленой,
кров тем, кому дом
– дно.
Капитан осторожен в своих отраженьях,
он идет над видимой глубиной,
ориентируясь по карте системы кровообращенья.
Волны вспенены языками на восток.
Крови ток
ловит волновой пас
сбивая компас
на полнолунье.
В руке у капитана стакан
–
буря бродит в граненом стекле, но капитан
укрощает бурю одним глотком.
Буря, теряя форму стакана,
принимает форму души океана
на дне,
где в глубине,
невозможной земному зренью,
регенерируют реи,
пломбируются палубы,
затягиваются в бортах пробоины,
срастаются снасти и паруса,
пока не вострубят на все голоса
раковины из глубины.
А когда корабли восстанут,
их станет больше, чем чаек,
больше, чем ангелов отражается в куполах.
Но приливы, притянутые луной,
выплеснут их за пределы земного света,
где в звездной пене летит комета
капитан.

Картина
Глаз, не стен избегая,
парить, висеть не хотела картина.
Рама, не бесконечность вокруг.
Ночи заговор ломал луч
–
кисть не летала,
растекался свет, цвет не видел он,
сияние в небытие сгущалось,
возникала, но таяла линия,
бел был холст.
Холст был бел,
Линия таяла, но возникала.
Сгущалось небытие в сияние.
Он видел не цвет
– свет растекался,
летала не кисть
–
луч ломал заговор ночи.
Вокруг бесконечность, не рама.
Картина хотела не висеть
– парить,
избегая стен, не глаз.

Квадрат

Я вырубаю желтый ток
обнажаю черный квадрат окна
в нем пылает солнце
спрессованное в каменном угле
сдавленное до алмаза
ограненного руками Спинозы
Его размывал Рембрандт ван Дождь
излучаясь навстречу формулой:
черное = золотому
В нем глубинное масло земли
горящее факелами скважин
голубые ладошки газа
заманивают в темноту
где он – отец травы
Корни рвут полотно
проталкивается зелень к небу
которое сейчас
прямо сейчас
вот-вот
разорвет
молния
И тогда рушится рама
проваливаясь
в кратерквадрат
Клоун лун
Клоун лун
заглянул
в кольцо окружения звездных ежей
опутавших небо проволокой колючих мерцаний,
где планеты-арестанты,
приговоренные к орбитам,
за преступления аномальные –
астральные,
измеряют периметр двора
вокруг Джордано Бруно.
Клоун лун
нырнул
в трубу Галилея,
скользнул сквозь линзы,
взглядом завис над лагерем планет,
планируя побег заключенных
через черную дыру.
Но Джордано утек другим путем –
через солнечный костер.
Был bruno – «коричневый», земляной,
стал горящим Джордано –
небесным Иорданом,
звездной рекой.
А клоун лун
колпак на уши натянул,
хохочет:
«Все мы
пленники одной системы –
солнечной!»

Клуб
Тайные участницы клуба
носят в сумках клубки,
искушая спицами спутников
по поездам подземным.
В середине руки перетекает сфера.
Вязальщицы сверяют ц
–
ц
-ц спиц и пальцев,
социума и цинизма
,
а в середине мотка зародыш жизни
кормится червячками ч
-ч чулок и перчаток.
Вязальщицы
– тайные арабы вязи
–
отдают в
-з взгляда
возникновению,
вызревающему визуально в зернах петель,
распяленных в подземельях,
где взвизгивают колеса,
высекая с
–
к
-р искр из скрежета,
и скрипучее ре дверей
выпускает ру рук,
скрученных уже рукавом супружества.
Стянуты бантом Н
жених и невеста.
Сопряжены пряжкой Ж
муж и жена.
От Н к Ж мостик «нежность»,
лесенка «желание» к домику «жизнь». – Что это ты, бабушка, прядешь? – Нить жизни нижу. – Что это ты, мама, измеряешь? – Ее протяженность. – А что это девочка с ножницами бежит? – Пир открывать пора!
Пир
– это πR,
π, умноженное на R,
половина длины окружности.
Чтобы круг замкнулся,
нужно 2 πR
–
пир внутри и снаружи,
пир крови и кожи.
Пиру
– пир!
Здесь
выпустят вас
из
кожи,
уже сожженной.
Здесь
освободят вас
от двояковыпуклых линз,
окрашенных железом,
заменяя Ж жизни на Ц свинца
цвета непроницания.
Здесь
развяжут вязь вен,
распутают паутину нервов,
смотают волокна мышц,
спрядут кудель мозга,
смотают в клубок,
пронзят вибрирующей спицей
три пряхи
-вязальщицы,
три сестрицы,
тайные участницы клуба,
хранительницы клубка,
направляющие спицами спутники вокруг планет…
А что будет потом,
там,
каждый узнает один,
сам.

……………………
Николай ЕРЁМИН
АльманахМиражистов Навзничь

СЧАСТЛИВОЕ ЧИСЛО

***
Как хорошо, что я – живой!
И – слава Богу! – не болею…
И вновь иду гулять с женой
В снег, в тополиную аллею…

А если бы… То, Боже мой,
Без бы – лежал бы под землёй…
А не гулял бы вдоль аллей
Меж нежных снежных тополей…
2022

НАРОДНАЯ ПЕСНЯ
«Магадан теперь – как Сочи,
На-ни-на…На-ни-на…»
Как хорошо, что рухнула империя!
Что никого не убивает Берия…
И что теперь – как Сочи Магадан –
Работай! Отдыхай – на радость дан…
И дружно песни радостный народ –
Когда-то запрещённые – поёт…

СМЕНА ПЕПЕЛИЩ БУРЛЕСК

«Уехать. Но куда? Всё дело в том…»
«Не в топоре, а в плахе казни суть»
Вова РЫЖИЙ, 2014
«Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит»
«Давно, усталый раб, замыслил я побег»
Александр ПУШКИН, 1834

***
Уехать! Навсегда!
Куда? А в никуда…

Уехать… А зачем?
Да так! Да ни зачем…

Чтоб ехать – ах! – туда,
Где горе – не беда…

Отсюда, где всегда
В душе тоска… Да, да!

Хоть в Ялту, хоть в Париж!
Но разве убежишь, –

Бездействие любя, –
От самого себя?…

Туда, где – всем в укор –
Есть плаха и топор…

А здесь – что за дыра! –
Нет даже што-по-ра…

Лишь с самого утра:
– Пора, мой друг, пора! –

Романс иных времён –
По радио «Шансон»…

***
То антибукер…То антигламур…
И тут, и там, увы, сплошные анти…
А я вот написал стихи «Мур-мур…»
И напечатал под названьем – Нате! –
Но очень странный на Руси народ:
Ворует? Да…А даром – не берёт!

***
Я стал похож на Дон Кихота –
Вдруг,
Почему-то, отчего-то…

И стал похож на Россинанта
Пегас
Под крыльями таланта!

А Муза стала –
Смех и грех –
Как Дульсинея, лучше всех!

ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ

***
Переживший болезнь лучевую,
Я люблю тебя, Муза, – любую…
Ведь в тебе – ярче яркого дня –
Свет огня, просветивший меня…

ВОРОН и ВОРОНА

Вор он,
И вор она.
Какие времена –
Такие имена.

***
Упало – и разбилось блюдце…
Тоска – на солнце и в тени…
Мечты уходят… Остаются
Воспоминания одни…

РАБ БОЖИЙ

Всем прогнозам супротив, для тебя, раба,
Всюду – злой императив: рок или судьба…
И желание – опять
Против них восстать…

***
Жизнь от стиха и до стиха
Всё драгоценней, всё дороже…
Нет в милосердии греха.
Подай мне милостыню, Боже!

ЗАНИМАТЕЛЬНОЕ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
***
Арбенин отравил свою жену…
Зачем он это сделал? Ну-и-ну!
Зачем она ходила в Маскерад?
А он – за нею, сам себе не рад…

ЖАЛЬ

Жаль
Что девочка с пейджером
Стала ведьмой
С айфоном…
* * *
Мы с тобой мечтали до поры
Оторваться от земли – и вот
В небеса летим, в тартарары…
И нельзя остановить полёт…

* * *
Снова солнышко взошло,
Стала жизнь ко мне добрее –
И счастливое число
Угадал я в лотерее!

В ЛАД И НЕВПОПАД
***
Кудесник, всем на радость, между дел
Играл на гуслях я и песни пел…

И понял вдруг, ценя житьё-бытьё,
Что пенье – дело главное моё.

И, принимая славу и успех,
Теперь пою один, увы, за всех…

Кто в хоре пел когда-то, жизни рад,
А нынче подпевает невпопад…
2022

НОВОГОДНЯЯ МОСКВА

О, Москва, столица дорогая! –
В смысле переносном и в буквальном, –
Не случайно, Новый год встречая,
Вновь я становлюсь сентиментальным…

Пушкин, Герцен, улица Тверская…
Вот где память и мечта – без края…

Где, свиданья с Музой ожидая –
«О, приди скорее, дорогая!»
Вновь под снегопадом я пою,
Вспоминая молодость свою…
***
Над Землёй рвануло Зарево…
Так, что выживший поэт

Имя Бога выговаривать
Стал лишь в 80 лет…

А до этого – мычал,
Чтил начало всех начал…
2022

В ХРАМЕ

Я вошёл, ища спасения,
В храм «Большое вознесение»…
И, в огнях свечей видна,
Мне предстала старина…

И она меня спасла
И над миром вознесла…

ПОЭТИЧЕСКИЙ КОСМОС

Константину Кедрову

Поэтический космос –
И в душе, и вовне…
Политический хаос –
В нашей странной стране…

И куда ни поедешь,
И куда ни пойдёшь,
Всюду – лживая ересь
И правдивая ложь…

Бог и Бес – двуедин,
Сам себе господин…

ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
ЖАЖДА ЖИЗНИ

У женщин –
Жажда быть любимой…
А у мужчин – любить…
Любить!
Н.Е.
***
О, эта страсть – Орфея к Эвридике:
Петь, чтоб пропасть –не в пропасти, так в крике…
Чтоб на устах звучал экстаз успеха –
Петь! Чтоб в веках не утихало эхо…
***
Увы, «Люблю!» с недавних пор
Звучит, как будто приговор.
И ты не знаешь – вор и тать –
Как приговора избежать.

***
Есть мечта ещё: в небе тающем
Птицей стать –
И над кладбищем прибывающим
Полетать…
У СТОЙКИ БАРА

Ангел во плоти
Говорит: – Плати!
Так и быть, давай
Выпьем! Наливай…

***
– В чём причина? Что к чему?
Ничего я не пойму…
– Непонятно? Ну, так что ж…
Подрастёшь – тогда поймёшь…

***
Стихи стареют…И любовь стареет…
И вера… И надежда…Боже мой!
Где тот, неповторимый, сердца трепет –
С черёмухой – в снежинках, как зимой…

ОБЩЕСТВЕННАЯ ЛЮБОВЬ

– Люблю Ад-министрацию мою!
О ней – едва подумаю, – пою…
И в песне, помянув отца и мать,
Хочу Рай-министрацией назвать…

***
Между правдой и между
Ложью – дым и туман…
Подари мне надежду
На взаимный обман!

***
Направо – смех…Налево – стон…
А в сердце – эхо…
Церковный звон со всех сторон…
И – не до смеха…

***
И стали вдруг у Музы глазки узкими:
Восточная прерывистая нить…
Забыли и английский, и французский мы…
Но русский – ла-ла-ла – не позабыть!

О, ПОЭТЕССЫ!

О, поэтессы!
Их удел таков:
Писать стихи
Для ловли женихов…

***
Недаром раздражало деву
Лобзанье лобзика по древу…
– Ах, мальчик мой, Ты так хорош!
А мне уж замуж невтерпёж…

***
Идёт поэт – качается
На подвесном мосту…
А рифмы не кончаются:
Верста… Верстой… Версту…
***
– Ах, в парке культуры имени Горького
И я рад был встретить тогда – очень! – Кой кого…
Помню беседку – одну на двоих…
Помню скамейку – одну на двоих…

***
– Хочу в Стокгольм! Мне скучно тут…
А там хоть премии дают…
О, Швеция! К себе маня,
Зачем скучаешь без меня?

НА КОНФЕРЕНЦИИ

– Литинститут, ты – фильтр и сепаратор! –
Сказал на конференции оратор.
– Увы, кем стал, лит-молоко ценя,
Я? – только посмотрите на меня!

***
– Ты зачем прилетел в Москву?
– Прилетел разгонять тоску.
– Ну, и как, разогнал?
– Да нет…От тоски здесь спасенья нет.

***
Ничего не значу,
Ни о чём не плачу…
Но всегда шучу
И за всё плачу…

***
Всё круче, круче между мною
Связь с Космосом и связь с Землею…
И на разрыв – О, суета! –
Всё крепче память и мечта.

***
Поэт был прост.
В глазах – тоска…
А в сердце – мост:
Сибирь – Москва.

ИНОПЛАНЕТЯНИН

– Мне звезда пробила череп –
И застряла в глубине…
Свет идёт – глазницы через,
Освещая годы мне…

ПОЛЕЖАЕВ и ЛЕРМОНТОВ

Полежаев и Лермонтов – близнецы-братья.
Это готов хоть где утверждать я.
На весах литературы тот и тот – гениален.
Просто Лермонтов больше был пропиарен…

***
Вокруг всё больше стариков…
Детей всё меньше…
Чей мир вокруг? Ты кто таков?
Чьи это вещи?
НА ВЕКИ ВЕЧНЫЕ
***
Всё идёт, как полагается:
Тут и там – борьба за мир…
Новый Год не отменяется!
Приходи ко мне, Шекспир!
Что нам « Быть или не быть?»
Выпьем водки, так и быть!

***
Я уповал на Божью милость,
Когда – исчезнув – до поры
Поэзия переместилась
В потусторонние миры…

…Чтоб вдруг – ни слова не тая –
Воскреснуть из небытия
На веки вечные – во мне,
И вне – на солнце и луне…
2022

ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
***
Кедровый край…Кукушка страстная…
Река русалок и химер…
И Кедрова стихи прекрасные
В крутом журнале «Зинзивер»

* * *
Духовный голод по России:
Пожар в душе — не погасить…
Все ждут Спасителя, Мессию,
Чтоб выпить с ним и закусить…

* * *
На закате, в поздний час,
Я на мир смотрю устало.
Вместо слёз — песок из глаз…
Вот какая жизнь настала…

ЧТО ТАКОЕ ИНТЕРНЕТ
Интернет – это честность
И правдивая ложь…
Мировая известность:
Плох ты или хорош…

***
В кругу прекрасных незнакомок
Мой друг Рыжков — Поэт с пелёнок,
Известный на весь белый свет…
Ну, и электрик, спору нет.

***
Никто не верит никому!
А я – лишь чёрту одному…
Да Богу…Потому что – псих! –
Не повстречал ни разу их…
***
Он служил и Дьяволу, и Богу –
Раздвоясь– де-юре и де-факто…
Так и дослужился понемногу–
До инсульта и, увы, инфаркта…
***
Я иду на закат… А мечта – на рассвет…
Я мечте очень рад… А она мне: – Привет!
Что, вздыхаешь опять?
Постарайся догнать!..

АНЕКДОТ
– Меняю ноутбук на чайник! –
Сказал печально мой начальник…
Вот так, восторга не тая,
Стал Первым программистом я!
***
Бессонница – безумия симптом…
Она и бес-балбес воруют сон…
Я ж – Боже!– наяву,
Рад, что ещё живу…

ПСЕВДОНАРОДНЫЕ ЧАСТУШКИ
– Помнишь, как нам было, Сэр,
Хорошо в СССэр?
Я босая, ты босой…
Очередь за колбасой…

А вокруг – один на двух –
Настоящий русский дух!
Жаль, что нам теперь туда
Не вернуться никогда…

ПРЕМИЯ
Каннибалы, тем, чья песня спета,
Не давайте премии посмертно, –
Потому что песня хороша…
Пусть поёт живущая душа!
***
Поэзия бесценна…
От Солнца до Луны –
Космическая сцена,
Которой нет цены…
***
Время – это расстояние…
Тяжкий грех и покаяние…
Век, и год, и день, и час, –
Разделяющие нас…
***
Отчего? Почему
Я расстался с тобой? –
Никогда не пойму…
Никогда! Боже мой…
***
Мои поклонницы, – Ау!-
Я в гости вас к себе зову…
Но почему-то много лет
– Уа…- мне слышится в ответ…
***
Россия! Церковь и казарма…
Свобода, равенство и карма…
Где мы – под снайперским ружьём –
Все – слава Богу, что живём…

БАРАБАШКА
Ключи… Очки…Кто спрятал кошелёк?
Неужто, Барабашка, ты опять?
Верни, шутник! Я понял твой намёк:
Мне – главное – себя не потерять…
***
Я был у Дьявола в долгу.
Долг обнулился понемногу…
Но быть свободным не могу:
Увы, теперь я должен Богу…

***
– Где стихи про любовь? Что молчишь? Ты ж – поэт!
И молчанию вновь оправдания нет!
Ну же? Что за дела?
Ведь она же была!

Николай ЕРЁМИН Декабрь 2022 https://stihi.ru/2022/12/20/1920

…………………………….
Александр БАЛТИН
Альманах Миражистов Навзничь

* * *
С кистью фехтовальщик – живописец,
Нанесён мазок, почти удар.
Собственного мира очевидец.
Живописец – даже если стар –
Молод у мольберта: он сразиться
С пустотой, чтоб вышло полотно.
Садом запылает композиция,
В мир другой откроется окно.

* * *
Каннабиноиды после
Написанья стиха –
Вот и счастья ты возле:
Как, мол, жизнь велика,
Как она пустякова,
Коль не пишешь давно.
Сильно мучает слово,
Счастье дарит оно.

* * *
Прижимает сосульку к себе,
И глядит на реальность так мило,
Будто сердце ей видится мира,
И всё будет прекрасно в судьбе.
Мимо шёл, вспомнил я, как ходил
С малышом своим, с Машей-подружкой
В сад сосулек, который светил
Рядом с домом соседним – игрушкой
Волшебства… Там пристройка была:
Вся в сосульках сверкающих крыша.
Их сбивал для детей я: дела
Счастья краткого. Будет ли выше?
Незнакомая девочка – и
Прижимала сосульку, что куклу.
И сияли пространства слои
С чудной девочкой купно.

* * *
Краток человек и кратен смерти –
Мысли вечно гоните о ней.
Не пришлёт она письма в конверте,
Не предстанет вдруг в один из дней.
Не заметите, как вас и нету…
Где она? Столь зыбкая душа.
Думал, бедный, что стремишься к свету,
Да уж больно явь нехороша.
Краток человек, и краток век,
Вроде был… и где же человек?

ВСЕ СКАЗКИ КОНЧАЮТСЯ
(стихотворение в прозе)
Санно-лыжные, снежные горы лесопарка, играющие мириадами пенных брызг: словно овеществлённая радость…
Катится толстый тюбинг, выскользнувший из-под мальчишки: который, счастливый, переворачиваясь, катится за ним, вскрикивая от восторга…
Чёрно-белая панорама деревьев поднимается к небесам…
…ты пожилой, или старый?
Груз лет, воспринимающихся неудачными, давит и гнетёт, ты идёшь по узкой дорожке, между снежным богатством, и видишь: молодого отца будто повалил маленький сынишка, и сидит на нём, шумя, а отец, отбиваясь шуточно, зовёт мать…
Их девочка, убежавшая вперёд, оборачивается: раскраснелась, улыбается…
Царица-зима глядит на всех благосклонно.
Ты проходишь мимо молодой семьи, вспоминая, как гулял со своим мальчишкой: чудесный и маленький, он словно вписан был в панораму сказки твоего бытия…
Все сказки кончаются.
Скрипит дорожка.
Город, шумя движением, открывается за пышными пределами лесопарка.

* * *
Человек – субстанция страданья,
Всё внутри, мир внешний иллюзорен.
Как построишь жизни зданье,
Если так?
И подлинностью зёрен
Грезит человек, давно усталый.
Для чего страданья столько?
Я умру сейчас! Как страха жало
Исключить, разделаться мне с болью…

* * *
Избрав профессию поэта,
Получишь нищеты портрет.
Профессии подобной нету,
Призванье станет, будто бред.
Призвание меня избрало,
И варианта жизни нет.
И сердце бьётся так устало,
Как будто своровали свет.

* * *
Лампа в небе: золотистый мёд,
Лампа отражается в окне.
Будто в жизни всё наоборот –
Это кратко интересно мне.
Кратко всё, и кратно смерти всё.
Золотится лампа в небесах.
А действительность своей красой
Отражается в моих глазах.

* * *
Кроме жизни, мало что дано…
Белый снег летит в моё окно.
Жизнь дана, что отрицать нельзя.
Только в смерть ведущая стезя
Мало света дарит, и т.п.
Снег по нраву всё-таки тебе.

* * *
Тётушка, сказавшая тогда:
Время свадеб кончилось, теперь
Время похорон настало… Да.
Тоже вышла в неизвестность-дверь
Вечную…
Мне страшно, мама –где
Ты? Не расставались мы с тобой.
Время сжалось. Страшно, и т.д.
Встретимся ли?
Обретём покой?..

* * *
Старался радоваться я
Пестряди славной бытия.
Смесь интересная всего
Даёт нам жизни вещество,
В нас вводится оно…для нас,
Но рвётся вечное «сейчас».
И коротка моя строка,
Хоть не дописана пока.
* * *
Норвид, сносящий Шопена по лестнице
На руках.
Будто действительность
Путается в пустяках,
Горе мешая и творчество –
Как ребёнок, играя, песок.
Одиночество Норвида –
Сквозное, давящее одиночество
Бьёт в висок.
Для чего у людей высот
Такие низины жизни?
Ранняя смерть, болезни,
Норвид толком не признан.
Галуа убит… известно в каком
Возрасте…
Чаттертон покончил мальчишкой
С собой.
…ничем не примечательные старики
Кофе пьют с коньяком –
Наслаждаясь судьбой.

Александр Балтин: «НЕО» – НЕОБХОДИМОСТЬ

«Нео» вспыхивает неоном, неожиданностью, нежной игрой жемчужин…
Закручивает Константин Кедров-Челищев сложно сияющие лабиринты мысли, переведённые в образные системы, и Колумб плывёт, свершая маршрут, параллельный современности, столь же необходимой, сколь условной:
Слышится и пишется первозданное
Что то первозданное
Богом данное
Смысл еще не понят но слово сказано
Сказанное слово уже доказано
Плыл Колумб в пустую карту
натыкаясь на судьбу
Бросился философ в кратер
Кратер вылетел в трубу
Нео – необходимость?
«Нео» – название нового альманаха, предпринятого Николаем Ерёминым, и первое стихотворение его подборки вспыхивает острой социальностью, жёстко показывая изломы капитализма в России:
Огрызаться всерьёз –
Мало толку,
Слишком рваные раны свежи…
Стисни зубы!
Живи втихомолку…
И — кап-кап-кап…режиму служи…
И, заслышав в кустах волчий вой, —
На дороге у стаи
Не стой.
Что ж, совет ценный: стоит воспринять, хотя и сожалея в душе, что такое стало возможно в России.
Разнообразно охватывая поэтическими ритмами множественность жизни, Николай Ерёмин даёт и альтернативный вариант восприятия русской яви:
— Не страшусь я густого тумана!
Не боюсь я пустого кармана!
А когда возвращаюсь на Русь –
Вообще ничего не боюсь!
Тонкое ветвленье рода – с кодовой тайной человеческого бытования на земле – высвечено не менее тонкими, словно метафизическим инеем мерцающим стихотворением Эльвиры Частиковой:
Я родилась, и в этом должен быть
Какой-то смысл… И он открылся ! — ясен,
Поскольку я – связующая нить
Меж ДО и ПОСЛЕ рода. На террасе
Пьём чай – три поколения, семья.
Друг в друга мы перетекаем плавно
Чертами, типом… И в цепочке я
Незаменима, хоть – и не из главных.

Иные ощущение так сложно передать, тем не менее, поэт делает это: виртуозно, нежно…
Образность туго сочетая с метафизикой.
…тугое лирическое натяжение стихов Галины Булатовой подразумевает… нежность мира, и – нежность отношения к оному:
На цветы проливаются луны,
Шелестят камыши у реки.
Годы-годы, вы – нежные струны,
Ваши песни печалью легки.
То, что было – дороги, походы –
Всё навеки сердца сохранят.
Лишь цветущие юные годы
Растерял увядающий сад.
И грусть увядающего сада уравновешивается эстетической мерой выверенного стиха.
Ассоциативность – словно поиск культурного кода, и Николай Грицанчук, предлагая стихотворение, окрашенное колоритом древнего Египта, интересно вершит сию работу:
Ночами змеи, о Египте сны.
Мерцают твердо звёзды-скарабеи,
Вино и хлеб умерщвлены
Нефритовыми клеймами.
Сестра кладет в небесный шлем
Все семь частей и ждёт ответа.
Оживлено одним небытием
Нечетное значение букета.
…так, сверкая поэтическими индивидуальностями, разворачивается новый альманах, выпущенный Николаем Ерёминым, и «Нео»-необходимость его играет различными гранями творчества: ради которого, в сущности, и рождается человек….
Александр Балтин город МОСКВА

…………………………….
Сергей ЧУДАКОВ
Альманах Миражистов Навзничь

Сергей Иванович Чудаков 31 мая 1937 -26 октября 1997 (60 лет) Фото Р.Прыгунова

БЫЛО ДЕЛО!
* * *
Пушкина играли на рояле
Пушкина убили на дуэли
Попросив тарелочку морошки
Он скончался возле книжной полки
В ледяной воде из мерзлых комьев
Похоронен Пушкин незабвенный
Нас ведь тоже с пулями знакомят
Вешаемся мы вскрываем вены
Попадаем часто под машины
С лестниц нас швыряют в пьяном виде
Мы живём — возней своей мышиной
Небольшого Пушкина обидев
Небольшой чугунный знаменитый
В одиноком от мороза сквере
Он стоит (дублер и заменитель)
Горько сожалея о потере
Юности и званья камер-юнкер
Славы песни девок в Кишиневе
Гончаровой в белой нижней юбке
Смерти с настоящей тишиною.
1958
* * *
Переводы из Ружевича и Сэндберга ты уже прочитала
Наливаешь мне кофе и требуешь разговоров об Антониони
Я чувствую себя как окурок не в свой пепельнице
Блеск твоих связей в министерстве культуры я одобряю
Оператор снимает дождь: ему разрешили
Дождь крупный, тугой, напоминающий крутое яйцо
мочит людей во фраках вечерних платьях смокингах и тулупах
Оптика дождя великолепно передается оператором
«Тебе интересно всё это говорить?» «Нет, но я упражняюсь».
«Зачем ты грызешь ногти?» «Дурная привычка».
«Что ты делаешь сегодня вечером?» «Заказную статью об очерке в молодежном журнале —
Проблема изображения казённых подвигов бетонирования и лесоповала».
Конечно я маньяк: занимаюсь искусством как любитель
Кроме того я трус: я боюсь холода, пошлости и грязи
Мы смотрели Антониони в разных просмотровых залах
И есть ещё многое что нас разделяет или сближает
1964
* * *
Ничего не выходит наружу
Твои помыслы детски чисты
Изменяешь любимому мужу
С нелюбимым любовником ты
Ведь не зря говорила подруга:
— Что находишь ты в этом шуте?
Вообще он не нашего круга
Неопрятен, живет в нищете
Я свою холостую берлогу
Украшаю с большой простотой
Обвожу твою стройную ногу
На стене карандашной чертой
Не хочу никакого успеха, –
Лучше деньги навеки займу.
В телевизор старается Пьеха
Адресуется мне одному
Мне бы как-нибудь лишь продержаться
Эту пару недель до зимы
Не заплакать и не рассмеяться
Чтобы в клинику не увезли
1962
* * *
Ипполит, в твоем имени камень и конь.
Ты возжег в чреве Федры, как жженку, огонь.
И погиб, словно пьяный, свалившийся в лифт,
Персонаж неолита, жокей Ипполит.
Колесницы пошли на последний заезд.
Зевс не выдаст, товарищ Буденный не съест.
Только женщина сжала программу в руке,
Чуть качнула ногою в прозрачном чулке.
Ипполит, мы идем на смертельный виток!
Лязг тюремных дверей и сверканье винтовок.
Автогонщик взрывается: кончен вираж,
Все дальнейшее — недостоверный мираж.
«Я хочу тебя, мальчик», — сказала она,
Вожделением к мертвому вся сожжена. —
«Мне осталось напиться в ресторане “Бега”,
Мне осталась Россия, печаль и снега».
* * *
Самоубийство есть дуэль с самим собой.
Искал ты женщину с крылатыми ногами,
Она теперь заряжена в нагане,
Ружейным маслом пахнет и стрельбой.
Инфляции листвы как биржевая рьяность.
На улицах дождей асфальтные катки.
Твой демон смерти стал вегетарьянец,
Теряющий салфетки и платки.
Забывчивостью старческой несносен,
И умственно немного нездоров,
Но в бесконечность отправляет осень
Скупые призраки почтовых поездов.
Когда дышать игрою больше нечем,
Давайте выдох на конце строки.
И взрежут ненависть, похожую на печень,
Звенящими ножами мясники.
* * *
В Министерстве Осенних Финансов
Черный Лебедь кричит на пруду
о судьбе молодых иностранцев,
местом службы избравших Москву.
Вся Москва, непотребная баба,
прожигает свои вечера.
На столах серпуховского бара
отдается ее ветчина.
Франц Лефорт был любитель стриптиза:
«всье дела» он забросил в сортир,
и его содержанка актриса
раздевалась под грохот мортир.
Табакерка не выдаст секрета,
охраняет актрису эмаль.
Музыкальная тема портрета
до сих пор излучает печаль.
В ассамблею, на верфь и на плаху
не пошлет маркитантки рука.
Отчего же я морщусь и плачу,
не вдохнув твоего табака?
1962
МУРАВЕЙНИК
Этот бред, именуемый миром,
рукотворный делирий и сон,
энтомологом Вилли Шекспиром
на аршин от земли вознесен.
Я люблю театральную складку
ваших масок, хитиновых лиц,
потирание лапки о лапку,
суету перед кладкой яиц.
Шелестящий неслышимым хором
в мраке ночи средь белого дня
лабиринтом своих коридоров
волоки, муравейник, меня.
Сложим атомы в микрокристаллы,
передвинем комочки земли —
ты в меня посылаешь сигналы
на усах Сальвадора Дали.
Браконьер и бродяга, не мешкай,
сделай праздник для пленной души:
раскаленной лесной головешкой
сумасшедшую кучу вспаши.
* * *
Приятеля сажают за подлог.
Но было бы неверным сожаленье:
Всему виной — страдательный залог
И сослагательное наклоненье.
Вот «Моби Дик». И смысл его глубок.
Утрата этой книжки — преступленье.
И стоит рубль — страдательный залог,
Рубль — сослагательное наклоненье.
Нельзя сказать, что наш премьер жесток.
Он кроток, но свирепо исполненье.
Стал моден стиль — страдательный залог
И сослагательное наклоненье.
Но водородной схватки близок срок.
И в час всеобщего испепеленья
Нам предстоит страдательный залог
Без сослагательного наклоненья.
* * *
Я тебя не ревную.
Равнодушна со мной,
ты заходишь в пивную:
сто знакомых в пивной.
В белых сводах подвала
сигареточный дым,
без пивного бокала
трудно быть молодым.
Вне претензий и штучек,
словно вещи в себе,
морфинист и валютчик,
и сексот КГБ.
Кто заказывал принца?
Получай для души
царство грязного шприца
и паров анаши,
заражение крови,
смерть в случайной дыре,
выражения, кроме
тех, что есть в словаре.
Я не раб, не начальник,
молча порцию пью,
отвечая молчаньем
на улыбку твою.
Я — убийца и комик,
опрокинутый класс.
Как мы встретились, котик, —
только слезы из глаз.
По теории Ницше
смысл начертан в ином –
жизнь загробная нынче,
а реальность — потом.
В мраке призрачных буден
рванувшись цвести,
мы воскреснем и будем
до конца во плоти.
Там судьба без подножки,
без депрессии кайф,
и тебя на обложке
напечатает «Лайф»,
словно отблески молний,
мрак судьбы оттеня:
это действует морфий
в тебе на меня.
* * *
В истории много пропущено,
но видится в ней интерес,
когда в камер-юнкера Пушкина
стреляет сенатор Дантес.
Не как завсегдатай притонов,
за честь, а отнюдь не за чек,
прицельно стреляет Мартынов,
честняга, простой человек.
Нет, это не мальчик влюбленный
и даже не храбрый Мальбрук,
а просто поручик Соленый
с особенным запахом рук.
Внизу мелкота копошится,
над нею белеет гора,
в истории всюду вершится
убийство во имя добра.
Пусть это пройдет в отголоске,
какой-то вторичной виной:
расстрелян в советском Свердловске
один император смешной.
И вот уже новая школа,
строкою в поток новостей:
расстрелян наследник престола.
Почаще стреляйте в детей!
На площади или в подвале,
в нетрезвом матросском бреду,
мы раньше людей убивали,
теперь убиваем среду.
Как сказочно гибнет принцесса,
реальная кровь на стене.
Смертельные гены прогресса
трепещут в тебе и во мне.
* * *
Когда я заперт в нервной клинике
когда я связан и избит
меня какой-то мастер в критике
то восхваляет то язвит.
Направо стиль налево образы
сюда сравненье там контраст.
О Боже как мы все обобраны!
Никто сегодня не подаст.
* * *
Чем питается ссыльный. Чем Бог пошлет
перелетную птицу стреляет влет
и в болотную рыбу летит динамит
когда чувствует он аппетит.
Что мечтается ссыльному. Знает черт
он приехал фланером на антикурорт
и последние деньги тратит на флирт
с местной дамой по имени спирт.
* * *
Как новый де Грие но без Манон Леско
полкарты аж в Сибирь проехал я легко
и дело пустяка приехал налегке
четырнадцать рублей сжимая в кулаке.
Перевернулся мир теперь другой закон
я должен отыскать туземную Манон
разводку девочку доярку медсестру
в бревенчатой избе на стынущем ветру.
* * *
О как мы легко одеваем рванье
И фрак выпрямляющий спину
О как мы легко принимаем вранье
За липу чернуху лепнину
Я двери борделя и двери тюрьмы
Ударом ботинка открою
О как различаем предателя мы
И как он нам нужен порою
Остались мы с носом остались вдвоем
Как дети к ладошке ладошка
Безвыходность климат в котором живем
И смерть составная матрешка
Билеты в читальню ключи от квартир
Монеты и презервативы*
У нас удивительно маленький мир
Детали его некрасивы
Заманят заплатят приставят к стене
Мочитесь и жалуйтесь богу
О брат мой попробуй увидеть во мне
Убийцу и труп понемногу
7 марта 1970
*автор выворачивает карманы
* * *
Но я еще найду единственный размер
прямой как шпага и такой счастливый
что почернеет мраморный Гомер
от зависти простой и справедливой.
У мальчика в глазах зажгу пучки огня
поэтам всем с вином устрою ужин
и даже женщина что бросила меня
на время прекратит сношенья с мужем.
* * *
Жизнь щекочущая скука.
В Камасутре я прочел
расщепление бамбука
насаждение на кол
и других событий гамму
я представил как умел
поклонение лингаму
море страсти кучи тел.
Но для нас такой излишек
чересчур наверняка
двух стареющих мартышек
в клетке для молодняка.
Вот зачем в часы заката
уходя в ночную тьму
слово аупаришата
не скажу я никому.
* * *
Поставлю против света
недопитый стакан
на елочках паркета
гуляет таракан.
Я в замке иностранном
как будто Жанна д’Арк.
Система с тараканом
домашний зоопарк.
Положен по закону
простой советский быт
ушами к телефону
приклеен и прибит.
Я вижу в нем препону
не стану ждать звонков
никто по телефону
не скажет Чудаков.
Еще на полкуплета
литературный ход
на елочках паркета
встречаю новый год.
Пью залпом за Бутырку
на скатерти пятно
прибавь расход на стирку
к расходам на вино.
Из этой одиночки
задумал я побег.
Всего четыре строчки
и новогодний снег.
Я не возьму напильник
я не герой из книг
мой трезвый собутыльник
лишь в зеркале двойник.
Увы законы жанра
банальности полны.
Спокойной ночи Жанна
нас ожидают сны.
31 декабря 1972
2.01.2001

ИЗ ЖИВОГО ЖУРНАЛА сайт ЧУДАКОВА

9 строчек
(на одну строчку больше, чем триолет)

Я лобзал шоколадную леди
На лиловом горячем песке
Проповедник жестокий аскет
Я –
лобзал шоколадную леди!
Постигая пленённость в победе,
Скерцерадость — в минорной тоске
Я лобзал шоколадную леди
На лиловом остывшем песке.

50-е годы

***
А бывает Каина печать
вроде предварительного шрама
Пастернак и мог существовать
только не читая Мандельштама

Пастернаку Сталин позвонил:
“Мы друзей иначе защищали”
позвоночник он переломил
выстрелил из атомной пищали

Где найти такой последний вздох
в личном шарме в лошадином дышле
чтобы не слыхать ни ах ни ох
чтобы встали все и молча вышли

Где найти такой последний вздрог
невозможный как в конце оргазма
речь идет о выборе дорог
в месиве триумфа и маразма

Где найти такой последний вклад
(пьянице последний рубль и доллар)
лихо как сожженный конокрад
жертвенно как анонимный донор.

***
А в сером огне TV загробные тени кривил
Ударник вставные огни как слезы ронял в медь
И вновь сумасшедшие свисты святою водою кропил
Но шабаш опять отменен по причине фригидности ведьм
Оркестр слепых калек музицирует в крематории
Советский TV ведет свои передачи
О как мы скверно горим торфяные брикеты истории
Чем дешевле эпоха тем дороже всегда переплатишь

* * *

Ах, как чудно цвела криптомерия
возле моря, на улице Берия.
А теперь? А теперь криптомерия
превосходно растёт и без Берия.
***

Ах, не надо вопросов / я какой-то не в форме / я сегодня в минорме
/ как чахоткий цветок:
Никому он не наден / ни на час и ни на день / грубо скомкан и бросов
/ в беспощадный поток
Я печально веснею / и в пожаре зеленом / отдаленно-влюбленным
/ всколыхну грезоем
Мне желанно другова / и желанье тангово / Ах, зачем я не с нею?
/ отчего не вдвоем?

БЕЗ ГИТАРЫ

Сохраняя традицию,
оставляю здесь несколько строчек.

Не впервой, о Муза, новосель нам
В этот дом тюки стихов волочь нам
Я увидел белый свет в Кисельном
А влюбился вот теперь в Молочном
Перепутав берега и реки
Над блокнотом свесился сутуло
Впрочем, это где-то пели греки
Или это где-то у Катулла
Всё равно: царит над нами прошлость
Схоластичны юности боренья
В должных дозах допустима пошлость
И необходимы повторенья
Рокотом вульгарных серенадок
Мы наполним сонные подъезды
Мир сегодня на признанья падок
Купола узоры многозвезды –
Небосвод со вкусом кем-то вышит
Вопреки простецкому покрою
О, услышь меня! – Она услышит
О, открой мне двери! Да, открою.

20 апреля 1956
***
Ботинки истлевают на ногах
ног хватит в целом лет еще на сорок
доказано что вещи это морок
а человек – живой упругий прах

Смотри тускнеет сморщилась жена
и школьницы свежее год от года
ну чем теперь поможет Бог – разводом
дежурной смесью водки и вина?

Пять или шесть всего лишь тысяч книг
пять или шесть всего лишь тысяч мнений
запутанный и озаренный миг
полусмертей полувыздоровлений

Вот жизнь. Здесь междометье “так сказать”
уместно, жест бездарный, выкрик птичий.
Спасенье в том, что отменен обычай
свирепый, негуманный – воскресать.

БУМАЖНЫЙ ТИГР
Хватит думать
составители бумаг
вас погубит
самый плоский в мире враг
Бумажонку
и на свадьбу и в сортир
нам печенку
ест и ест бумажный тигр
Проедает
нашу жизнь десятки лет
пропаганда
как бумажный людоед
Заменяет
нам и Запад и Восток
папиросный
или фиговый листок
Мир бумаги
здесь на всех ответ готов
мы во мраке
сверхрулонов сверхлистов
В песне выход
нарисованная дверь
пойте тихо
за стеной бумажный зверь

Пьянство баба
развлеченья комплекс игр
пойте слабо
за стеной бумажный тигр
Все дороги
в книжный Рим в бумажный Тибр
есть вам смена демагоги
этот зверь бумажный тигр

***

В летнем небе вспыхнула звезда
в местном клубе крутится кино
нас уже не тянет никуда
нам идет сидеть и пить вино

В нашем деле некуда спешить
нашим рекам некуда впадать
хорошо селедку потрошить
а потом как следует поддать

Жил поэт и вот был сослан он
далеко на самый край земли
в виде наказанья телефон
в хижину его не провели

И к душе покой и благодать
подступили как десятый вал
даже что-то начал он писать
а потом торжественно порвал

Он мечтал что будет он богат
и услышав славы смутный гул
старенький и голый он халат
на груди цыплячьей запахнул

Вот чем был он подлинно велик
больше ты не слушай никого
и переведи на свой язык
жизнь его и смертный час его

***

В неурожайные поля

Бежит бродячая собака,

И кем-то вскопана земля

На бывшей даче Пастернака.

***

В пальто с какого-то покойника
Приехал полумертвецом
Наверно соловья-разбойника
Напоминаю я лицом

И лагернику в несознанку
Придется раз попался в сеть
Надвинуть шапку невидимку
И свистом внутренним свистеть

***
В сложном щебете мартовских птах
Бродит смерть как последняя лажа
Будет съемка обратная прах
Антиснег крематорская сажа

***
В тяжелом сне так хрипло узник дышит
Ползут клопы раскачивая нары
Кто был в тюрьме о ней стихов не пишет
А пишет прозу или мемуары

Как праздник здесь больница и аптека
Собака здесь не друг для человека
Здесь пиршество богов почти диета
И седина как снег в начале лета

ВИНО ПЕЧАЛИ

Довольно принимать вин трист
Напитки выпускаются и кроме
Пусть сумасшедший гитарист
Играет в сумасшедшем доме

На землю сходит божество
Нетривиальными путями
И пальцы бегают его
С большими круглыми ногтями

Мотая серой головой
Как соловей поющий совам
Он осязаемый живой
Из армии откомиссован

Бросай же пальцы в мозг людей
Микроцефалов и микроцефалок
Как десять соколов на стаю лебедей
/Метафора эпохи птицефабрик/

А то попробуй оглянуться на
Прошедшее ретроспективным оком
Протянута гитарная струна
К тебе от Пушкина как проволока с током

Ну так разбрызни звуки из-под рук
Пустынны клетки птичьего базара
Всех прочих деревянней из подруг
Подруга рейнская гитара

Вошла сестра колоть иглою в зад
Трепещут симулянты-шарлатаны
Я вспоминаю как маркиз де-Сад
Носил свою улыбку в Шарантане

Философ каждый чуточку садист
И музыканту я ору как в рупор
Довольно сумасшедший гитарист
С отвычки ты переиграешь руку

Но он подобен миражу
/Все привиденья очень горды/
И сквозь него я прохожу
Как сквозь гитарные аккорды

Прижав гитару из нее
Он жаждет извлекать рояльность
Взаимное небытие
Дает почувствовать реальность

18.11.1972 г.

* * *
Ильич отсель наш агнец лысоватый
был вундеркинд, а ныне экспонат
висел в петле его мятежный брат
играла мать кучкистские сонаты.

Парад коммунистических наяд
на пляже весь частушечный Саратов
купальник желт бел розов и салатов
брег оседлав другой в экстазе азиат.

А ты волшебных дикторш соблазнитель
их благовония не знает телезритель
и шелковых колен свербящую игру

Европы сын среди тупиц провинциальных
ты жаждешь приобресть в сосудах специальных
на черном рынке черную икру
Л.Е.Ф..

***
Вовсю прохожим льет за шею
И водосток дудит в дуду
Я зтот дождь перееврею
Пережидаю пережду

Но он какой-то постоянный
И как утопленник в реке
Весь в орденах гуляет пьяный
В мертвецки мокром пиджаке

Эвон сюрпризов и экзотик
Того гляди что некий тип
Тебе в лицо раскроет зонтик
Иль даже водородный гриб

И вот уж повествуют гиды
Как погружались мы с тобой
Из пресноводной Атлантиды
В Помпею влаги дождевой

Представь что капли отмелькают
Бредешь в нетрезвой голытьбе
И только ноги промокают
И сохнут искры в голове
***
Вода не перевозится в цистерне
Редиска вянет сорванная с грядки
Что скачущей по скалам горной серне
Аэродрома плоские площадки?
Как странен грешник не на сковородке
Цветок в петлице узник без решетки
Нога одна зимой в холодной шорте
И человек советский на курорте
13.11.1971
* * *

Вот жизнь постигнута прозрачные песчинки
фатально крошатся сквозь непрозрачный мозг
аквариум дерьма и госпиталь починки
Дали и Бахчанян под псевдонимом Босх
труба метро как человекопровод
бесплодный элеватор городской
учебный взрыв больших шампанских пробок
коньячных звезд падучий гороскоп
Замедленная съемка в телевизор
на порох падает ленивая искра
невзрачная возможность катаклизма
бесшумный войлок нотного листа
не подчинюсь не примем во вниманье
дрожанье глаз дыханье и касанье
переверните мир одной ресницей
друг сумасшедший брат мой бледнолицый

***
Вот студентка о чем-то мечтает
Вот военный качает ногой
Пожилая гражданка читает
Бабаевского “Свет над землей”

Я угадываю их заботы
Их житейского мышленья гул
Эта девушка едет с работы
Этот парень чего-то хлебнул

В обстановке служебного дела
И на кухне в семье у стола
Все на свете гражданка успела
Бабаевского вот не прочла

***
Все четвертьтона и полумеры
Холостые залпы в пустоту
Пушкин умирает от холеры
Не доехав Болдина версту

Конского навоза листьев дряни
Слиплось на подметках и ступнях
Осенью еще готовят сани
И стоят одной ногой в санях

Ноги по задрипанной одежке
Вытянул и выгнулся хребтом
Хрипло просит “дайте мне морошки”
Это он успел сказать потом

В измереньи божеского срока
На расхристьи дьявольских стихий
Догорят в библиотеке Блока
Пушкина бессильные стихи

Синь когда-то отшумевших сосен
Пустота сводящая с ума
Что такое Болдинская осень
Я не знаю – в Болдине зима

***
Всем подарена легкая смерть
Но подарок не каждый возьмёт
Девочка осмотрев некрасивую куклу говорит
Мама давай откроем коробку
Через две недели на старый новый год

* * *
Февраль на рубероидном заводе
С полудня все рабочие на взводе
А там, глядишь, к 12 часам
Годятся только на кормёжку псам

* * *
Входит к Моцарту Сальери
с приговором к высшей мере
Ай да Моцарт и Сальери:
хороши, как на премьере!
***
Голубое озеро, красное вино
Это не из книжки и это не в кино
И губам, и глазу броско да вкусно
Голубое озеро, красное вино
…Было ли, и будет ли, и зачем оно
…И в былом, и в будущем стало все равно
…Надолго запомнится, броско да вкусно
Голубое озеро, красное вино.
***
История и нынче
Выходит так на так
Я не читаю Ницше
Смотрю балет “Спартак”

Колеблет задник Рима
Народный катаклизм
Талантливая прима
Впадает в эротизм

Она себя как кошку
Совьет и разовьет
И быстро ножкой ножку
С большим искусством бьет

А рядом кто-то предан
И кто-то был сожжен
И сталинскою премией
Посмертно награжден

………………..

Они вскричали “браво”
Одним движеньем взмыв
И в общем крике, право,
Никто не слышал взрыв

Нежны танцовщиц руки
Железен их пуант
Но я умою руки
В уборной, как Пилат

Пусть гибнут два бандита
Министр и террорист
Не надо динамита
тем кто морально чист

ДНК

(Довольно, Никаких Концепций)

Дезоксирибо
Дезоксимясо
Виновен, ибо
Стоит вне класса,

Идет вне строя,
Летит вне цели,
Дезоксисбруя,
Дезоксицепи.

Дезоксиблизко,
Дезоксирядом
Одна стриптизка
Сигналит взглядом.

Кругом колоссы
Ажиотажа:
Дезоксибоссы,
Дезоксистража.

Дезокситанки,
Дезоксирожи…
(Артист с Таганки
Виновен тоже).

Дезокси-Р-кошмары
Нельзя навить пока
На нить струны гитары
Спиралью ДНК

Дезоксибратство
В “ура”, в “гип-гипе”,
Дезоксиблядство,
Дезоксихиппи.

На ДНК вознесся
Дезоксинаркоман.
Дезоксикозаностры
Наполнил он карман.

Различные дезокси
Живут по нуклеину .
Один дезокси вовсе,
Другой — наполовину.

И пусть бурлят, как муки,
Тимин и адинин,
В свиданьи и в разлуке
Один, всегда один.

В жестоком цирке Рима,
В железной клетке ЗОО
Давай, дезоксирибо,
Дезо, старик, дезоо…
***

Дождит. Спреферансены дачники кучами,

Хоронятся в хижинах заживо.

Но мы с тобой, милая, мы не оскучены

Воды надоевшим адажио.

Мы знаем –
в финале
стоструйного рыда
В дугу – семицветье
проглянется
Шалунья-девчонка,
босая Ирида
Богов олимпийских посланница
Вернется клочков-облачков
белизна
ГолУби глубин несказанны
И – Каждый
Охотник
Желает
Знать,
Где
Сидят
Фазаны.

ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА

Под поезд бросалися шпал поперечины,
ложились людей поперечины в нем,
и стуки колес были стыками встречены,
и встречены были зеленым огнем.
Зеленым, и стукало сутки за сутками
в наручных, карманных, вокзальных часах,
потворствуя нагромождению утвари,
корзинам и девочке, кушавшей сахар.
А ржавые рощи с подтёками окиси
тянулись к вагонам, к глазницам окон их.
Осенняя карта в оптическом фокусе,
как карточный фокус, один из знакомых.
Пейзажи, обед и названия станций,
названия станций, пейзажи и ужин,
и я не жалею о тех, кто остался:
оставшимся будет, по-моему, хуже.
И я не истрачу почтовой бумаги,
белесой, шершавой, похожей на воздух…
Я продал твой адрес за желтые флаги –
за храбрые крики чужих паровозов.

***
Женщина сказала: “брошена”
а мужчина – “вброшен”
дурно пахнущее крошево
выблеванных брашен

Чао, друг, всего хорошего
кайся если грешен
режь его за то что рожь его
шелест шорох страшен

Даром вылетел из грани я
умираю пышно
добровольного изгнания
догорают письма

Подними перо гусиное
исправляя почерк
полицейские усилия
отбиванье почек

Слово падает в чернильницу
на обратной съемке
мчится юность – труп червивится
на колымской сопке

Если жить в стране насилия
бередить сомнения
то напрасны все усилия
самосохранения

***
Жизнь идет вытираются польта
входит август уходит июль
репетиция смертного пота
пожиранье аптечных пилюль

***
Заключим с тобой позорный мир,
я продал тебя почти что даром…
И за мной приедет конвоир
пополам с безумным санитаром…

***

Запевают самолеты ТУ
Их на поле видно за версту
Словно пчелы очертаний странных
На бетонных сотах шестигранных

Налетает грозный аквилон
Рвет из рук посадочный талон
Нашу жизнь ведет автопилот
Наша жизнь идет наоборот

Распивай с попутчиками спирт
Затевай с попутчицами флирт
Как аквариум и как фиорд
Светится ночной аэропорт

Улетают самолеты ТУ
Преодолевают пустоту
Созерцает представитель прессы
Молодую ножку стюардессы

***

Здесь ваш Родос, здесь извольте прыгать
в дьявольский котел в кипящий деготь
для участья в перегонке дегтя
в каждый мозг вбивают чувство локтя

Здесь ваш Эрос измельчат на силос
мол держи карман как держат фаллос
шанс пропал и то что не приснилось
хуже чем сгорело и взорвалось

***
Из кого состоит народ —
из актеров и лицемеров,
из курсантов и милиционеров,
из крестьян и наоборот,
из рабочих и продавщиц,
из доносчиков и шпионов,
эта смесь посторонних лиц,
словно облако электронов

***
Изобретатель радио – Попов
Его усовершенствовал Маркони
Наташей накормив своих клопов
Я зря висел на вашем телефоне

Прошу простить. К несчастью моему
В последний раз я здесь собрался кушать
Меня посадит радио в тюрьму
Я радио в тюрьме не буду слушать

***
как центробежны эты пары
на конькобежном этом парке
со знаньем дела антиквары
приобретают антикварки

когда над конькобежным бегом
тела скульпьур вознесены
почти гиперборейским снегом
глаза их полусожжены

среди ристаний и растлений
в необходимом колесе
для новых душ переселений
в железной узкой полосе

о композиции о масти
банальности и эпатаже
ленился даже думать мастер
пейзажей зимних в Эрмитаже

***

Хочу любить тебя я, Нонна —
Пришла пора, и сердце тает!
Хочу звонить тебе я, но на
Звонок мне денег не хватает.

* * *

Когда кричат:
«Человек за бортом!»
Океанский корабль, огромный, как дом,
Вдруг остановится
И человек
веревками ловится.
А когда
душа человека за бортом,
Когда он захлебывается
от ужаса
и отчаяния,
То даже его собственный дом
Не останавливается
и плывет дальше.

***
кристалл замерзшего вина
с густым сиянием лиловым
Россия в нем отражена
чудовищем мильонголовым

не нахожу что образ свеж
как в отделении смирительном
один творительный падеж
с другим увязанный творительным

по логике см. и цит.
есть колонцифер и апостроф
вмерзает в озеро Коцит
бутылок нераспитый остров

и там где белой вьюги тьма
едва ли смогут иностранцы
заледенеть в последнем трансе
застыть в сошествии с ума

вино застывшее горит
в нем славно грешникам вариться
всё это местный колорит
колёр локаль как говорится

КУРОРТНАЯ ПОЭМА

Москва экологическая ниша
Ты как давно отнятая рука
в которой боль живет щекотка дышит
во сне её министры пожимают
за подаяньем тянешь в электричке
а нет руки и человек тот умер

Мы пленники манеры выражаться
В оковах парадигмы и синтагмы
поверьте мне клянусь я о Москве
почти что чувствую совсем другое
мы все Христы распятые в кроссвордах
бежал князь Игорь но бежать из текста
известной оперы ему слабо

Оптическая паутина слов
Вот идеал для “Домика в Коломне”
для безнадежной речи адвоката
для модного философа науки
для покаяний бывшего троцкиста
и для меня наедине с собой

Нет не словами а костьми и плотью
Походкой лаской судорогой в петле
измерим разбегание галактик
не зря считал великий Парацельс
что в наши органы впечатаны созвездья
в твой пышный зад вошло созвездье Рака
на узкий лоб созвездие Короны
созвездия Змеи и Скорпиона
нам звездным ядом тело пропитали
как словно бы в морской воды кристалле
преломлен торс плывущего спортсмена
как древний жук в прозрачном янтаре
пишу стихи в Сухуми в сентябре
от пьянства в нервотрепке и жаре/
под звуки идиотских пляжных песен
и если коршун расклевал вам печень
удары клюва брызнут словно звезды
гадание по ранам и созвездьям
идет на уровне простого факта

Представьте что в отрезанную руку
впечатаны искусственные звезды
американский лунник “Аполлон”
десятка два летающих тарелок
консервный ящик мертвых космонавтов
сгоревших задохнувшихся по пьянке
разбившихся на высшем гребне славы
и перья пены сорванные ветром
указывают призрачной рукою
Куда?
волна взметнулась и сломалась
бежит к ногам клубясь песком и грязью

Я в крепость византийскую вошел
а может быть надравшись местный князь
ее велел рабам своим построить
и стены без марксизма-тейлоризма
блистали циклопическою кладкой
полуприкрыты плесенью и мохом
из них росли грибы совсем не так
как мы в равнинах русских ожидаем
грибы из стен росли горизонтально
и шляпки их сидели как заклепки
заржавленных погибших кораблей

Грузинская старуха инвалидка
рычажною коляской управляя
их собирала иногда клонясь
к земле как бы в безумных мотогонках
на повороте ради равновесья
помощник гонщика скребет собою
дорожный гравий иногда вставая
отечным телом словно лев морской
в арене цирка мяч принять готовясь
или в почтенных восемьдесят лет
как Клара Цеткин
открыла заседание рейхстага
под взглядом Гитлера

И, словно кнопку райского звонка
вдруг верхний гриб она достать решила,
тянулись жилы пополам с костями
так призрачная мумия руки
два сантиметра полтора один
стремилась к стартовой смертельной кнопке

Тянись, бабуся, человек лишь тот,
кто из пределов собственных выходит
вперед за рамки пенсий райсобесов
над техникой коляски старомодной,
превыше творчества на гребне века
ты может быть рукою мертвеца
добудешь плесень для своей похлебки,
но добродушно местные бандиты
смотрели на усилия старухи
и ей, собрав десятку, передали,
и я подумал, что стихи мои
имеют очевидный недостаток –
Они не коротки.
***
Легкой походкой послетюремной
по белокаменной первопрестольной
о как мне сладок твой воздух гаремный
лепет пасхальный и звон колокольный

***
Луна над городом взошла
и как танцовщица вступила
герой обманутый дотла
веревку вяжет на стропила

Луну закроют облака
по старой крыше дождь ударит
стропила заскрипят слегка
веревка выдержит удавит

ЛУННАЯ ПОЛЬКА

Люди ездят на луну
Едят фисташковую икру
Я подумал: Ну и ну!
Всё равно ведь я умру

То, что ты меня берёшь
Розовым дрожащим ртом
Не закроет эту брешь
Ждущую меня потом

Это всё прогресс и бред
Это есть и это нет
Это шаг тебя ко мне
На танцующей луне

***
Любовь и пьянство, поиски успеха
Все это сжато в скорлупу ореха
И все так просто, так легко и рядом
Жизнь как цветок и смерть как перстень с ядом

***
Люди которым я должен деньги умирают
Женщины которых я любил дурнеют
А над Москвою осенние листья сгорают
И незримые зимние вьюги как призраки веют
Мне 30 лет я полон весь пустотою
Я разминулся с одною единственной тою
Предположим сейчас она школьница пятого класса
Золотиста как ангел с разбитого иконостаса
Ты здоровый подросток ты нимфа не нашего быта
Я прочел о тебе в фантастической книге “Лолита”

Засушите меня как цветок в этой книге на сотой странице
Застрелите меня на контрольных следах у советской границы
Я за 10 копеек билет в кинохронику взял без скандала
Я на тайном свиданье с чужою страной в темноте кинозала
Я увидел тебя и в гортани немые сольфеджио
Да, ты в классе но только не школы а просто колледжа
Вот одетая в джинсы ты сжала в ногах мотороллер
В иностранную осень вписался оранжевый колер
Слава богу, что ленту цветную снимал оператор бедовый
Кожуру апельсина срезая спиралью как образ готовый
Люди которым я должен живите подольше подальше
Женщины вас я любил не дурнейте никак не дурнейте
Время своё среди вас исчерпал я и прожил
Дайте побыть на другом пусть хоть призрачном свете

***
… Медсестра сумасшедшего дома
Спит со мной после трудных дежурств
В этом доме особое снится
(?) ведь такая больница…

…….

Если б стать невзначай предложили
консультантом – профессором мне
я бы ставил лишь два: страх России
и любовь к этой скучной стране
Мой любимый поэт О.Э.Мандельштам, еврей из Петербурга
Убит за кражу концлагерной пайки
1940 год.
Это легенда, никто не верит.
Мой любимый художник Ю.И.Соостер, эстонец с острова Саарема
Умер от сердечного приступа ночью, один в мастерской
Семь лет он пробыл в концлагере, в его память мы выпили водки
Мой любимый композитор уличный шум,
Шелест машин, болтовня школьниц, прогуливающих уроки
Я пока на свободе, вернее свобода на мне
Почиет как благодать, хрупка и недолговечна
Юло, ты писал кусты можжевельника
Любимой формой твоей был овал яйца
Тебе приснился ангел, сказал: “пиши можжевельник”
Тысячу кустов можжевельника ты мечтал написать
Соостер по-эстонски означает смородина
Рябина перебирается к дубу, смородина к можжевельнику
Каждый из нас растение. Все человечество –
Суетный и мельтешащий дендрарий
Замаскированные армии надвигаются друг на друга
Как будто один Бирнамский лес идет на другой
В приствольном кругу яблони с лопатой встал человек
Он дерево помогающее собрату
Дерево слева безумно, дерево справа мертво
И падает на вскопанную землю
Яблоко ушибленное морозом

***

Мореплаватель егерь и пахарь
Или узник в холодном краю
Человек остается как сахар
Нерастаянный в этом чаю

А лицо перепачкано мелом
И по мерке подогнан футляр
Человек застрелившийся в целом
На остывший похож самовар

***

Написать стихи о лужах…
И о птицах , пьющих воду
Старость нищету и ужас
Позабыть к чертям и сходу

Написать стихи о листьях
Городских, прошедших стирку
Или пару строк нелестных
О белесом небе сверху

И опять об отраженьях
И о птицах, пьющих влагу.
Чопорно и отрешенно
Стих ложится на бумагу

Будет лучше или хуже,
Но учти, что я отметил
Дворников, сгонявших лужи,
По асфальту шелест метел

А ведь плеск и щебетанье
Этих дворников работа
Вовсе не мое призванье,
Вовсе не моя забота.

***
Не иллюстрации крапленая корректность
Оттенки текста. Тесты: прошмыгнуть
Суворова трёхгранным кукареку,
Пули-дуры экивоком фюи-фьють

Напудрен снегом император Павел,
И на плацу он форменно что бог,
Он уважать себя заставил,
Нам жаль его, друзья, он занемог.

Душе не видно и она сжимает
Боль, отупенье, нищету, боязнь
Словно алхимик это превращает
В конечную телесную болезнь.

И в общем зря кроя карре теорий
В Калининграде херр профессор Кант
Ровнял шпицрутенами категорий
На времени-пространства вахтпарад

Менялся век. Безвечье как увечье
Сейчас проснувшись должно ощущать
Увеличенье утренник утроба
клмнопрст – уфхцчшщ

***
Не пора ли тебе покончить
Самострелом самоубийством
Как любил говорить покойник
Это было б тотальным свинством

Как любил говорить усопший
Хорошо застрелиться в общем
Как любил говорить загробный
Это было бы бесподобно
/это всё говорил ушедший
потому что он был сумасшедший

***
Не слишком я люблю четвертьтона
И птичьи полуоотиски мгновений
Наискосок обрезана луна
Как бы кружочек теста для пельменей

Деревья голы ранняя весна:
У школьниц мельтешащие колени
С одышкой жизнь твоя восходит на
Затоптанные верхние ступени

Портрет героя: в скальпе седина
В кардиограмме дъявольские тени
И зажигает в нем стакан вина
Не свет мечты, а лишь мерцанье лени

Сонет погиб там брезжила одна
смешная мысль но выйдет современней
Забыть ее другие времена
Другой ориентир для песнопений

Так заслонимся створками окна
От шабаша наивнейших растлений
Стань шкурой кисть стань холст пучками льна
В костер сонет и не рождайся гений

И что там грянет мир или война
Правительств шаек рас и поколений
Висит себе на радиоантенне
Облаянная кошками луна

***
Не стреляйте я военопленный
Добивайте я еще живой
Старомарьинский, Кривоколенный,
Скатертный, Медвежий, Ножевой.

Время шаг печатает солдатский.
(В жир асфальта вдавлены следы)
О как молод был я, Старосадский
Где же эти старые сады?

Я усыновленный и бездетный
Прислоняюсь к вам больной душой,
Толмачевский и Старомонетный
С Якиманки Малой и Большой

***
Не хотел бы я строить особенных жизненных планов
слушать краешком уха как падают листья с платанов
завершайся о жизнь и шутя на меня оброни
тихий шорох фольги легкий шелест осенней брони

***
Нет, нас воткнули неспроста
не вследствие ошибок в плане
на неудобные места
в постыдном этом балагане

где провоцируя успех
нахально сочетает автор
фальшивку театральных схем
с анатомическим театром

суфлер бумажную стопу
кривыми пальцами листает
герой безмозглую толпу
духовной родиной считает

и обнажив свое нутро
для похотливого кретина
все так же предает Пьеро
маниакально Коломбина

Дурак в ладошки лупит, взвыв,
Букет швыряет благодарный
………………………
теперь как занавес пожарный
опустим водородный взрыв

***
Неуемный приятель шотландец Лермонт
Ты убит ты закрыт на учет и в ремонт
Повернулся спиною к тебе горизонт
Прекращается бал все уходят на фронт

Твой чеченец лукаво на русских смотрел
Он качал головой на всеобщий расстрел
Для него стихотворный стирается мел
Лишь слегка проступается буквою “эл”

Неужели тебе ненавистна резня
Лучше с бабой возня или с властью грызня
И сказав без меня без меня без меня
Ты мерцаешь блазня и прощаешь дразня

Где-то в слове Россия есть слово топор
В чьей широкой щеке для гаданья простор
Как младенец открой перевернутый взор
На безумье на скуку на выстрел в упор

Это было прошло но подумай старик
Для чего протекает река Валерик
Сквозь меня сквозь тебя через весь материк
Это кровь или только панический бзик?

Император сказал посещая бордель
Мир Европы правительства русского цель
Стонет бабка в Тарханах связался Мишель
С подзаборной камелией Омер де Гель

Для бежавших презревших классический плен
Это ордер на смерть стихотворный катрен
И одну из не самых удавшихся сцен
Горизонта спасает мистический крен

Мы серебряной цепью замкнем фолиант
Чтобы в нем не копался доцент-пасквилянт
Чтобы сунуть не смел ни в донос ни в диктант
Каплю крови – рубин и слезу-бриллиант

***

Ну, вот, объявлена война
упали бомбы водородные
ты выпил красного вина
и вспомнил цели благородные

О покорении Луны
О наших братьях из Вьетнама
по телевизору должны ….
включил безмолвствует программа

о вере в жизнь в закон в семью
о книгах Блока и Камю

***

Оглушены трудом и водкой
в коммунистичеcкой стране
мы остаемся за решёткой
на той и этой стороне

***
Оркестр слепых калек музицирует в крематории
Советский ТV ведет свои передачи
О, как мы скверно горим, торфяные брикеты истории,
Чем дешевле эпоха, тем дороже всегда переплатишь

ОСЕНЬ

Оранжевая золотая
С дубов слетает с кленов с ив
Лесные власти отступая
Бросают в панике архив

***

Осень плещет ветер свищет
человек кредита ищет
выпил красного вина
сразу вырвало сполна
отступает огорченье
наступает облегченье
милость бедным и голодным
кормят яблоком холодным

***

Останусь псевдонимщиком и негром
Сожженной пробкой нарисую грим
Просуществую каторжником беглым
От плоти толп ничуть не отделим

На сборищах с оттенком либеральным
В общественных читалищах стихов
Приятно быть мне существом астральным
Актером не произносящим слов

О суетный! вернись в свою конуру
Омой лицо домашнею водой
Мучительно играть в литературу
И притворяться голубой звездой

Постигни как и я обыкновенье
Короткой жизни продлевая нить
В остывший чай накладывать варенье
С простой подругой скромно говорить

***

Отцвели георгины.
Как-то сразу и вдруг
Ты проводишь с другими
Свой гражданский досуг

Кофе с водкой бессонно
В печке танец огня,
Черный блин патефона
Развлекает меня.

Я живу как в гостинице
Дождь идет проливной.
Александр Вертинский
Поет про любовь.

Эта страсть непростительна
И дождем сожжена
Есть одна лишь пластинка –
Тишина. Тишина.

И осенней материи
Золотые клоки
Опускаются с дерева
На железо реки.
1956

ПАМЯТИ ЛУИ ВАШКАНСКОГО

Вот и кончилась эпоха
для посаженных сердец
начинается эпоха
пересаженных сердец

Раньше был бомбометатель
мифов века демиург
а теперь нарыв метафор
режет ножиком хирург.

Кровь и гной – металл из тигля
плещет, рвется убежать,
как ужасно сердце тигра
в тело кролика сажать.

Пам, красотка, ай-ай-ай,
сердце ваше цело
но оно в другой трамвай
молча пересело.

Я слегка обескуражен
тем, что я не пересажен,
Я хотел бы пересесть
в мир, который где-то есть.

Сердце в уровень мотора,
наливающего ртуть,
поместите в мир, который
существует где-нибудь

Из-под ног теряю почву,
подбородок мну в горстях
Я искусственную почку
пьяный позабыл в гостях.

Ах, давай с тобой украдкой
призаймемся пересадкой.
Ты, слегка потеребя,
насади меня в себя.

Январь 1968

ЛУИ ВАШКАНСКИЙ – стал самым знаменитым пациентом в истории медицины, хотя и прожил меньше трех недель. Это был 55-летний житель южноафриканского города Кейптауна, перенесший три инфаркта, полный инвалид, неспособный самостоятельно передвигаться. Он стал обладателем сердца молодой женщины Дениз Дарваль, погибшей в автокатастрофе. 3 декабря 1967 года, в больнице Гроот-Шур, в Кейптауне профессор Кристиан БАРНАРД успешно пересадил ее сердце Луи Вашканскому. После операции он прожил всего 18 дней
ПАМЯТНИК

Вознёсся выше он главою непокорной
Официального столпа.
(один из предшественников)

Меня завалят мокрой глиной
Прикроют дерном глину ту
В моих творений список длинный
Внесут последнюю черту.

И очарованный наследник
Уже над книгою ночит;
Перед названьем каждой – следик –
Вниманья иероглиф “чит”.

В них красотой почти античной
Букет сенсаций на века
Текстолог с лупой педантичной
Осмотрит лист черновика

Он там найдет среди каракуль
Огнийно-легкие цветы
Их трепетно поместят в раку
Почтя святыней из святынь,

Разверстку даст деталям культа
Большой совет ученых бонз
Нью-Фидий, гениальный скульптор,
Меня сольёт из лучших бронз.

Когда ж воткнут над каждым сквером
Авторитетный манекен…

…Тогда не вспомнится никем
Девчонка в платье светло-сером.

Или отыщут Ваше фото
Где напряжен полуиспуг,
Как будто кто-то с эшафота
Улыбку выдавил в толпу

И это вклеют меж обломков
Мальчишеских зеленых вирш
(Иконография потомков
Всегда коверкает Шекспирш)

Мои неброские наброски
Вас в первом томе окружат,
Где сквозь улыбку слезки – роски
Где сердца срез к листу прижат,

Где подражание Рембо
Средь самостийных полустрофий
И над толкучкой философий
Крик ползункового бо-бо.

Остатки идеалов талых
Сумбурной юности года
Как вдохновенно я читал их
Тем вечером… Я был тогда

Без ежедневных ламентаций
И вне хронической хандры
Готов у Ваших ног остаться,
Вкушая мирные дары!

Но…эфемерны наши чувства
Лишь рифма вечная – искусство
Хранит, блужданья все простив
Страстей туманный негатив

Я тон канцон хочу оВамить
И, как поэтный василиск,
Вгипнозить в девичую память
Стихов стихийный обелиск!

***
Пианино диваны ковры
Полированные буфеты
А над ними как топоры
Термоядерные ракеты

Комфортабельный быт мещан
Онанизм в солдатских казармах
Поклоненье таким вещам
Мне в порядке вещей казалось

Это столп или крепкий оплот
Социальный литой фундамент
То что жизнь твою напролет
Как могильная насыпь давит

Импотентов позорный бордель
Из газетной построен бумаги
Люди склеились как карамель
В теплый день на прилавке в сельмаге

Боже-Господи, выдь на момент
В зтот мир твой полутораспальный
И зубной социальный цемент
Преврати в динамит социальный

ПЛЕБЕЙСКИЙ РОМАНС

О, душа, не уходи из тела
Без тебя я как пустой бокал…
К продавщице штучного отдела
Я безумной страстью воспылал

Как приятно быть интеллигентом —
На допросах говорят “на Вы”
Мол, читали “Доктора Живаго”?
Мы вас высылаем из Москвы.

Что ж, напьюсь, пускай возникнет пьянка
Спутник пьянки — головная боль.
О душа, ты как официантка
Подаешь дежурный алкоголь.

О душа, покрытая позором,
Улетай, но только не сейчас.
Ангел притворяется лифтером,
Прямо к звездам поднимая нас.

***
Поднимаешь бокал и еще пошалишь
Пусть другого за стенкой приканчивают
Я теперь понимаю что чувствует мышь
Когда воздух из банки выкачивают

Я узнал: человеку отпущен лимит
Интеллекта – свободы прелестной
И ура наконец сумасшедший летит
Из окна психлечебницы местной

Образованы мы обеспечены мы
И без брода не кинемся в воду
Помогите укрыть беглеца из тюрьмы
Помогите борцам за свободу

Мой герой отвечает: какая борьба
Кто виновен и чья здесь заслуга?
Раб за горло хватает другого раба
Два дракона сжирают друг друга

Посмотри в микроскоп: эти люди умрут
Сгинут их монументики храмики
Прекращают ослы принудительный труд
Мордобой прекращают охранники

Будет меньше фанатиков больше врачей
Сумасшедший получит уколы
Станет модной моделью в стране палачей
Современный ученый бесполый

Можно вирши твои будет тиснуть в печать
И публично читать завывая
Так чего же тебе исступленно кричать
И бросаться под ноги трамвая?

Мало воздуха в банке: включили насос
На зверьке поднимается шкура
Лаборантка в блокнот записала вопрос
Молодая здоровая дурра

***
Подними перо гусиное
исправляя почерк
полицейские усилия
отбиванья почек

Слово падает в чернильницу
на обратной съемке
мчится юность – труп червивится
на Колымской сопке
1972
***

Поздний час и буфет закрывают
Алкогольный кончается бзик
Шифром гибели стих возникает
На полях недочитанных книг
СКРИПИЧНАЯ СОНАТА
Чушка, чушка,
почешу за ушком
(Ласка)
I
Купоросу
К опоросу
Свиноматерь изсебейный
приПЕРЕплод вколбасила
Лу-Жи-Жа Мерзь баКрово
Жирвотное
Животное
Сохлевники, однолохане
каБанально собЛезнуют
Хряквием
Хрюквием
Транзительно
Рььььвииии!!!!
Пара перлов скрыла срыла
в Навозь
Петух разгребет АВОСЬ
Но убей
На обед
Ниобею
ГИЛЬОТАК!
II
Ценят центер мяс
Шкур куш
Кишки ж
Свииитвиииты (ШТПР)
На- на
де- де-
ты ку
Жиг-жиг шик? шик
Брааа… рааа… РВЕЛЬ
Черные изручины
Ивгриф циркуозно
Семь пальцев левой
крючены
Маэст Маэстч
ризбрызгнл душу
душем
Во всякий глаЗЗЗалу
СлеЗуй
ЛюстРЫдали
и дали
Фоэхом
Рььььвииии!!!!
Апофеоз свинины ≈

***
Предъявили мне бумажку
Разрешили мне сказать
Дайте чистую рубашку
Перед тем как расстрелять
И почти убитый даже
Я сквозь холод ледяной
Вспомню как лежал на пляже.
Рядом с девушкой одной
Ранним утром просыпаюсь
В розовеющем саду
Пахнет порох, накаляясь
Залп. Сейчас я упаду

1.Сухум, 1971
***
При открытии закона вздрогнет физик и биолог
При открытии шампанского вздрогнет женщина привычно
О как просто мир устроен мчатся атомы куда-то
И сдают пальто швейцару посетители шашлычной
За стеклом большим и глупым трепыхаются снежинки
Палец в палец не ударит старый пьяница у стойки
Звук застыл остановились патефонные пластинки
В пламени пурги смешались бидонвилли-новостройки
***
Приходят разные повестки.
Велят начать и прекратить.
Зовут на бал. Хотят повесить.
И просят деньги получить.
И только нет от Вас конверта,
Конверта и открытки в нем.
Пишите, лгите, ложь бессмертна,
А правда — болевой прием.
Но почтальон опять не хочет
Взойти на пьедестал-порог,
А может быть ночную почту
Ночной разбойник подстерег.
Какая в том письме манера?
И если холод, если лед ,
То пусть разбойник у курьера
Его и сумку отберет.
А если в нем любовь и ласка,
То нужно почту торопить —
На легкой голубиной лапке
Кольцо с запиской укрепить.
И небо синее до глянца,
И солнце сверху на дома,
И воркование посланца
И воркование письма.

ПРОЗРАЧНОСТЬ

Не вернутся обратно
эти капли и крохи
эти белые пятна
человеческой крови

все на свете пароли
бессмысленны кроме
содержания соли
в человеческой крови

И волны океана
первобытные брызги
молкнут вдруг многострунно
в человеческом мозге

амплуа сутенера
продолженье отбора
положенье актера
на подмостках позора.

изменено 10 июня 2009 со сл. О. Осетинского

***
Произведен машинный поиск
посредством псевдоопераций
в музее пограничных войск
и пограничных ситуаций

произведен машинный тест
опубликована анкета
музеем самых общих мест
несуществующего света

не затеряться ли в пыли
отдела древних поступлений
музейчика криминали-
стики и полупреступлений?

шаманство дикарей их быт
преобразил смог исказиться
я прочитал: музей закрыт
для полной смены экспозиции

18 октября 1969 г.

поправки О. Осетинского 10 июня 2009г.

***
Затеяв диспут об искусстве
Снимая фильм чиркая стих
Забыли мы об Иисусе
И о ногах Его босых

Звучит рояль и зал немеет
Маэстро просят повторить
Сын человеческий не смеет
Главу где-либо преклонить

О чем шумишь чего пророчишь
Разнорабочий и Шекспир
Не собери себе сокровищ
Не сотвори себе кумир

Хлеб не нуждается в рекламе
Стакан вина так прост на вид
И в золотой фальшивой раме
Портрет любимой не стоит

Исус наш Бог не дожил до ста
Ему хватило ровно треть
На этом свете очень просто
Родиться жить и умереть

ПРОЭТАМ

Миллионы
эпигонятся
Эпигоны
миллионятся
И ползет кручина-ноченька
Сквозь сопливые деньки:
Вместо флейты-позвоночника
Сплошь свистульки-позвонки

***
Пусть палачи усердие утроив
наглядно убеждаются опять
что авторов а также их героев
не до конца удобно расстрелять

И вот к чертям не досаждая богу
они доехали а мы еще в пути
всю жизнь пройти не поле перейти
я помолюсь им и они помогут

Метель и дождь безумной жизни хаос
глядишь на солнце а в итоге мрак
и человек с его обычным хамством
побил жену и побежал в кабак

Он лишь статист одной из многих серий
сказать спокойной ночи малышам
пока там ключ от номера берет Сергей Есенин
и пайку в камере глодает Мандельштам

СВЕТСКИЙ РОМАНС

Мы с Вами повстречались на коктейле
В посольстве слаборазвитой страны
Мои манеры были так корректны
А Ваши ноги дьявольски стройны

А тут еще бесплатные напитки
Бесплатная зернистая икра
А тут еще бесплодные попытки
Занять до завтра полтора рубля

И сразу чувство грудь мою взорвало
И сердце мне ожгла как будто плеть
Ваш муж меня принявший за нахала
Вовсю меня пытался оттереть

И я представил: ночь на солнце юга
Вина со льдом приносит нам стюард
И ты лежишь, прекрасная подруга
В купальнике с отделкой леопард

Ваш муж ушел и с кем-то он вернулся
И этот “некто” сделал строгий знак
Рванул я на балкон и завернулся
В довольно пестрый иностранный флаг

Вас увезли в большом автомобиле
Меня рвало не находил я слов
Как будто в грудь мою ногами били
Десятки слаборазвитых послов

Провал в любви – причина недовольства
Отныне черный цвет в моей судьбе
С тех пор я больше не хожу в посольства
И не ищу конфликта с КГБ

***
Случается лимонная весна
И жизнь как неразрезанная книга
И земляничный вкус молдавского вина
И с милой женщиной беспечная интрига

Но входишь в тень и холод вдруг сырой
Вполне январским ужасом насытит
Так в эпосе меняется герой
И в лирике меняется эпитет

Одеть непробиваемый мундир
Первопроходца или космолаза
Пусть искривляется безумный черный мир
И пятна солнца пляшут как проказа

А все-таки забавно осязать
Концом ботинка в хрупкой луже льдинку
И на бумаге это рассказать
Карандашом вчерне и под сурдинку

***
Смешав привычно водку и вино
я все-таки сумел придти на явку
разнообразье в женщинах оно
из человека делает пиявку

И мой тяжелый алкогольный сон
виденьем прорезается как смыслом
я слышу голоса: подонок он
не чистит зубы месяц как не мылся

И постоянно рваные носки
столь специфичный источают запах
в итоге дегтя черные мазки
дают законченный портрет мерзавца

Он обречен и кончит он тюрьмой
все за версту обходят сифилитика
а я подумал сон то лично мой
и эти тексты только самокритика

В столице и в заброшенном краю
неважно в тунеядстве и сквозь хлопоты
мы создаем вселенную свою
она то разбегается то схлопывается

Захохотать и зарыдать – старо
эстетствовать в стихах – смешно и пресно
галактики центральное ядро
загадочно темно и неизвестно

А в мясорубку в синхрофазотрон
попасть всегда охотников до черта
но пусть пребудет алкогольный сон
спокойствием и точкою отсчета

СОН В СТИЛЕ БЛЕЙКА

И опять дала погода
отвратительный прогноз
будет дождь четыре года
и двенадцать лет мороз

И такое время будет
что врагу не пожелать
сено бешеное будет
скот и травы пожирать

Отчего пальба и флаги
и внезапно бьют под дых
это все антропофаги
в странном качестве святых

И с разгоном как на треке
чтобы скорость не унять
все отравленные реки
потекут отравой вспять

Навсегда тупое быдло
победит подобных мне
я проснулся это было
в безобразном русском сне
1967

***
Спорная добыча полководца
смерть моя и первая любовь
консульства нейтральные посольства
легкий город атомных штабов

припев:
продайте родителя убейте руководителя
абонементные книжечки приобретайте у водителя

Городок еврейский порционный
инфракрасный информационный
на загробных линиях метро
жить старо и умереть старо

припев

Город мой здесь водятся шпионы
сыск поставлен классно будь здоров
и в мозгу хранятся телефоны
крупных семизначных номеров

припев

Я всегда любил гребные лодки
обожал скульптуры-невидимки
главки министерства и малины
вас карманники и вас министры

припев

музыка судьбы простонародна
наша кровь почти водонапорна
на губах и на глазах счастливца
тополиный пух не шевелится

(тополиный пух в разгаре лета
что-то вроде оперного снега
что-то вроде карнавальной смерти
наподобье проходящей жизни)

СТИХИ О ГЕРОЯХ

Мой Дон-Жуан, к тебе подкрался люэс
и в Дон-Кихота влазит мещанин
а человек по-прежнему танцует спит и любит
красив и пьян загадочно один

Допустим смерть она могла случиться
от этой стервы можно ждать всего
я слышу Пущин в дверь мою стучится
мужайтесь Кюхельбекер…………………..

СТАНСЫ БЕЗ ФУТБОЛА

Я вброшен в дачу из баллисты
С названьем иберийским Ар
На голом небе футболисты
Грудями бьют бордовый шар

Пёр напролом. В проломе выпер
Свист электрички стал офсайд
Капризно выросший голкипер
Свой силуэт ронял об сад

Потом помчался бойкий скаут
К сараю что не сдали в найм
Ему хотелось только аут
Но этим завершался тайм

А дух стогов влекущ и лаком
Чтоб ветер ночевал в овсе
Откланявшись гусиным клакам
И неродившейся росе
30 января 1957

***
Сумасшедшие свой бред
Почерпнули из газет
Как неправильный набор
Психбольницы коридор
Отмечает каждый псих
Мелкий шрифт от сих до сих
Человек на перепутье?
Просто строчки перепутаны

* *
Те грешники какие вмерзли в лед
мечтают все гореть на сковородке
а сковородочники те наоборот
и все мечтают о бутылке водки

Но водки нет в аду сухой закон
кто пил до смерти трезвый после смерти
лишь из Твардовского готовят самогон
какие-то пронырливые черти

Мой лучший кореш цветом словно снег
в пяти шагах от угольной котельной
зато по бабам он активней всех
и в смысле денег человек артельный

Ко мне он вперся с ведьмою одной
кончай г’ворит в соку своем вариться
сегодня черти объявили выходной
в центральном парке ада что творится

Гашу я под своей кастрюлей газ
попробовал бульон недосоленный
а друг все время дергал правый глаз
был в эту ведьму по рога влюбленный

В аду кругов безумный хула хуп
колец Сатурна извращенный вывих
кругом сплошной подземный переход
и только нет нигде таблички выход

Из рая кореш засланный шпион
и я его в кафе ударю стулом
ну а пока
мы из Твардовского поднимем самогон
за мир и дружбу с Вельзевулом

***
Ты в первой строчке дальше от терцин
но во второй она конечно ближе
сонет Рембо писал как сукин сын
и Дюбелле какой-нибудь в Париже
строку давайте слог еще один
не думая о форме и престиже
***
У тебя особая улыбка
Ты живешь в наркотике в тоске
Из аквариума выбросилась рыбка
И лежит на шахматной доске

Наступает исполненье сроков
Сердце обрывается в груди
Шахматы — о них писал Набоков
К сожаленью проза впереди

Эти люди в клетку и в полоску
Ради смеха достают со дна
Камбалу на шахматную доску
И тогда меняет цвет она

Слушай рыбка, ты не золотая
Ты из радуг вроде райских птах
Серебром чешуек облетая
Остаешься при своих цветах

И уже наркотики галактик
Пожирая шахматным конем,
Я не брежу, я посмертный практик.
Рыбка мир! И мы с тобой умрем.

***
Уже доказано и больше нет сомнений
Гербы и родина средь родов и гробов
Маркиз в своем поместье охотясь на оленей
Бедняк в своей каморке охотясь на клопов
УЛИЧНЫЙ ХУДОЖНИК

О нет, он мелочи не просит
Здесь не Париж – СССР
Он карандаш вперед выносит
И пальцем пробует размер.

Зачем, страна, тебе художник
И красок сохнущих Сократ?
Подъесаул и подхорунжий
Тебе полезней во сто крат.

Искусствовед в своем цинизме
Вещал толпе, кривясь хитро:
В советском псевдоурбанизме
Имеется Камилл Коро.

Солдат с ухмылкою на роже
На вещь и местность посмотрел
Сказал, что вовсе не похоже
И почему-то погрустнел.

Полуинтеллигент – безбожник
Блеснул теорией тупой
Что этот уличный художник
Обычный уличный слепой

И дама с очень крупной дыней
С кошолкой полной глубины
Прошла своей походкой дивной
Не повернувши головы.

Художник был ни стар ни молод
Ни в свитере ни в пиджаке,
Ни бреда и не протокола
Ни на холсте, ни на доске.

ФИЛЛИПОВОЙ ЛИДЕ – ЗАЯВЛЕНИЕ

Ах, Лида, я погибну скоро
средств не предвидится ни пенса
прошу меня из сутенера
скорей перевести в альфонса

И вот моя вам котировка
я буду стоить в день трояк
советская командировка
обходится примерно так

Зато у нас определенно
блистательно пойдут дела
но проследи чтобы Алена
меня опять не предала

Любого трахнем мы мужчину
любой мужчина – тайный пед
я подарю тебе машину
(с моторчиком велосипед)

Покончим с Рощей и маразмом
легко поступим в институт
отдастся нам с энтузиазмом
любой мужчина – проститут

Стихи, культура, наслажденье
любовники из разных стран
и это все не наважденье
а трезвый и конкретный план

Воскликнет общество с прононсом
Сережа наш с недавних пор
великолепным стал альфонсом
а был паршивый сутенер.

___________________________
1 Три рубля ( прим. автора )

***
Хорошо или плохо жемчужина
Эта устрица просто больна
Там винтом корабельным контужена
Отравилась бензином она

Как нейтральный подводный трудящийся
В ожидании сверхчервяка
Я плыву cебе рыбкой светящейся
Соболезную в поплавника

Ты опять проморгал и проспорил
Страшный плеск ядовитой звезды
На обычном подводном просмотре
Есть иллюзия чистой воды

Ц.в.

Рисунок толпы меццо-тинтов,
В поток ароматов просись:
Голландский акцент гиацинтов,
Гортензий привычный руссизм
И эти тюльпаны – тюльпанней
Всего что я видел и знал…
О, как после книжных копаний
Значительна их желтизна!
Здесь странно-далёки, здесь дики
Блужданья людей и идей
Заменит из резкость гвоздики,
Изящный каприз орхидей
50-е

***
Чем подорван организм?
Блядством, нервами, куреньем.
Вот и встретишь коммунизм
Хворями и построеньем

Нездоровый цвет лица,
Шалость сердца или почек
Обывателя-жильца
В поликлинику листочек.

Ты не сделал ничего.
Не расслышан и не понят
Сколько их, куда их го-
Сколько их, куда их гонят…

Пустяковина одна
Где-то лопнет в человеке,
Потому что жизнь скучна,
Словно очередь в аптеке

Вот слюною брызжет шприц,
Он скрипя вонзится в мякоть
И кортеж осенних птиц
Над тобою будет плакать.

Кто ты? Деятель и зритель,
Битник, вождь народных масс?
Смерти пятновыводитель
Без следа выводит нас.
* * *
Шаг вправо шаг влево считаю побег
плюешься кровавой слюною на снег
курортное море бардак-ресторан
простите, я умер я вовсе не пьян
Россия ракет и Россия телег
сегодня китаец вчера печенег
считайте партийным иду на таран
в курортное море в бардак-ресторан.
Написано берег читается брег
восторги невежд и ухмылки коллег
а фильм черно-белый обычный экран
он снят чтобы сделать финансовый план.
Я знаю могила конечный ночлег
похитил девчонку Михайлов Олег
поднимем за это последний стакан
с последней бутылкой пойдем на таран.

***
Шли конвойцы вчетвером
бравые молодчики
а в такси мосье Харон
ставил ноль на счетчике

***
Эта походка как старая лента
Синематичных директорских лож
Что вызывает в душе импотента
Не до конца позабытую дрожь

Перебирай же худыми ногами
Грубый асфальт каблучками дави
Секс это выжимка всех моногамий
Вместе с глотком коллективной любви

Ты неприлична и я безразличен
Оба мы старимся в русской грязи
Страх перед пошлостью преувеличен
Выпьем-ка водочки в этой связи

Боги событий партийные боссы
Организаторы массовых драк
Сунут в ответ на любые вопросы
К вашим ноздрям волосатый кулак

Что ж помолчим будем жить по старинке
В мелких грехах в деловой суете
И разрешим патефонной пластинке
Ряд бесконечных ее фуэте

Странная женщина ваша походка
Что-то напомнила или скорей
Это знакомо как бухта Находка
Или как вышки вокруг лагерей

Милая женщина встретиться с вами
Прорубь на полюсе я не совру
Отдохновенно как пауза в драме
И безнадежно как снег на ветру

***
Этот мир простой и страшный обреченно обтекая
Как плевок на сотню брызгов я разбился об него
А вокруг толпа сгустилась мне подобных обрекая
Муравьиного безумья совершилось торжество
Бога нет и вместо бога не придумали протеза
Чтобы в рамках джентльменских это быдло удержать
Но ученый с пятым пунктом взял контейнер из железа
И вложил кусок урана с маркой 235

***
Я знаю массу строк, банальных и пустых,
Чтобы читать их вслух, нужна, пожалуй, смелость
Но стоит их пропеть – и в самый жалкий стих
Вплеснет печаль иль смех властительнейший Мелос
Коньяк давно уж весь и тепл, как чай, боржом
Бездарный куплетист с эстрады строит рожи
Но почему-то песнь на языке чужом
Всегда нам кажется возвышенее, строже
Когда почувствую касанье смертных крыл,
Я доктору скажу, глаза смежив бесстрастно
Как пошло все, что я… писал и говорил…
Но музыка была, не правда ли? – прекрасна

***
Я иду и птицы поют
И молчат деревьев поэмы
Никакой не нужен поэт
Совершенно иные проблемы

В сложном щебете мартовских птах
Бродит смерть как последняя лажа
Будет съёмка обратная прах
Антиснег крематорская сажа

***
Я копаю землю в чужом саду
Развожу руками чужой беде
Рыбу ловлю в чужом пруду
В мутной чужой воде…
И вот нетипичный случай один
Плачешь один и смеешься один
Пьяный в канаву ложишься один
Попался, ну что ж, отвечай один
***
Я люблю бутербоды с фиалками.
Все, что ново и хорошо!
Что ж, каприз не слишком большой
Полюбить бутерброды с фиалками
Побивайте камнями и палками,
Заключайте в тюремный мешок,
Все равно – бутерброды с фиалками
Это ново и хорошо!
***
Я озаряем светом из окон,
Я под прицелом власти и закона.
Вот человек выходит на балкон,
Хотя еще не прыгает с балкона.

Какая ночь, какой предельный мрак,
Как будто это мрак души Господней,
Когда в чертог и даже на чердак
Восходит черный дым из преисподней

О, Боже, я предельно одинок,
Не признаю судьбы и христианства,
И, наконец, как жизненный итог,
Мне предстоит лечение от пьянства.

Подходит мальчик “Дядя,- говорит,-
Зачем ты пишешь все на этой книжке?”
И я участник, маленький бандит,
В твоей необольстительной интрижке.

Я встану и теперь пойду туда,
Где умереть мне предстоит свободно.
Стоит в реке весенняя вода,
И в мире все темно и превосходно.

***

Я хочу вина и пива
Станет легче на душе
С точки зрения Разлива
С милой рай и в шалаше

Положение такое
Мы хотели бы достичь
Чтоб с полтинника рукою
Путь указывал Ильич

Noch einmal alles zuerst!

Опять шафранные закаты
Над безымянною горой
Опять намеренно ярка ты
И так небуднична порой
Опять звенели тен-о-клоком
Часы в гостиной голубой
Опять весь день я бредил Блоком
А после чая – вновь тобой
Опять под переплёски музык
Калейдоскопы пёстрых блузок
А близок вечно только я
Опять сумбур ночного вместе
И абрикосность нежных щёк
(Губы в губы)… ещё…
… Не надо… вести
…Опять, как в каждое из утр
Ты молчалива и отчужена
Передрассветный перламутр
Украсила звезда-жемчужина
(Должна) волшебная жемчужность
(Переливаться) и сиять
В который раз сомкнув окружность
Неотклонимого Опять!

50-е годы ХХ века
Источник – Википедия

Сергей ЧУДАКОВ и Иосиф БРОДСКИЙ
«Бродский, когда молва разнесла, что Чудаков умер — замерз в чужом подъезде — посвятил ему «На смерть друга» («Имяреку, тебе…»).
***
Имяреку, тебе, — потому что не станет за труд
из-под камня тебя раздобыть, — от меня, анонима,
как по тем же делам: потому что и с камня сотрут,
так и в силу того, что я сверху и, камня помимо,
чересчур далеко, чтоб тебе различать голоса —
на эзоповой фене в отечестве белых головок,
где наощупь и слух наколол ты свои полюса
в мокром космосе злых корольков и визгливых сиповок;
имяреку, тебе, сыну вдовой кондукторши от
то ли Духа Святого, то ль поднятой пыли дворовой,
похитителю книг, сочинителю лучшей из од
на паденье А. С. в кружева и к ногам Гончаровой,
слововержцу, лжецу, пожирателю мелкой слезы,
обожателю Энгра, трамвайных звонков, асфоделей,
белозубой змее в колоннаде жандармской кирзы,
одинокому сердцу и телу бессчетных постелей —
да лежится тебе, как в большом оренбургском платке,
в нашей бурой земле, местных труб проходимцу и дыма,
понимавшему жизнь, как пчела на горячем цветке,
и замерзшему насмерть в параднике Третьего Рима.
Может, лучшей и нету на свете калитки в Ничто.
Человек мостовой, ты сказал бы, что лучшей не надо,
вниз по темной реке уплывая в бесцветном пальто,
чьи застежки одни и спасали тебя от распада.
Тщетно драхму во рту твоем ищет угрюмый Харон,
тщетно некто трубит наверху в свою дудку протяжно.
Посылаю тебе безымянный прощальный поклон
с берегов неизвестно каких. Да тебе и неважно.
1973 г.

НАВЗНИЧЬ
Альманах Миражистов

ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ
Читайте в цвете на старом ЛИТСОВЕТЕ! по адресу http://old.litsovet.ru/
Альманах SюР аL, а РюSВ цвете на Литсовете
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=593871
45-тка ВАМ new
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580691:
КАЙФ new
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580520
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
КАЙФ в русском ПЕН центре http://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/
СОЛО на РОЯЛЕ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=575083
КОЛОБОК-ВАМ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573921
Внуки Ра
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573474
Любящие Ерёмина, ВАМ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=572148
ТАЙМ-АУТ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=571826
КРУТНЯК
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=570593
СЕМЕРИНКА -ВАМ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=569224
АВЕРС и РЕВЕРС
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900
ТОЧКИ над Ё
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900 http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=565809
ЗЕЛО БОРЗО http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=564307
РОГИЗОБИЛИЯ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=561103
БОМОНД
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=553372
ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=549135
КаТаВаСиЯ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=536480
КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=534005
ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=531424

ФОРС-МАЖОР
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=527798

СИБИРСКАЯ ССЫЛКА
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520612

СЧАСТЛИВАЯ СТАРОСТЬ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520121

АЛЬМАНАХ ЕБЖ “Если Буду Жив”
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=510444

5 -й УГОЛ 4-го ИЗМЕРЕНИЯ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=507564
Альманах ТАНЦУЮТ ВСЕ Читайте В цвете на Литсовете
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=584892
Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=488479
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=496996
ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет «ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ» Сто лет спустя после «Пощёчины общественному вкусу»! Группа «ДООС» и «МИРАЖИСТЫ» под одной обложкой. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов! 06.09.15 07:07
………. ………

НАВЗНИЧЬ

Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ Елена КАЦЮБА Николай ЕРЁМИН Александр БАЛТИН Сергей ЧУДАКОВ
Альманах Миражистов
Красноярск 2022

Альманах Миражистов
Красноярск 2022
………. ……….

КрасноярсК
2022