Алабушевское кладбище. Эпилог

Забросил в море сеть рыбак.
Оставил в ней он много дыр.
Рыбалка это просто так.
А рыбки пусть плывут в свой мир…

*****

Смертельный случай.

***

Парк Победы это архитектурный ансамбль из широких асфальтированных аллей, древесных пород, каскадного фонтана и серебристой глади пруда.

С одной стороны тянулась запруженная речка с чем-то вроде прогулочной пристани, вынесенной в воду, с полом из коричневых досочек, с дюралевыми перилами и лавочками в цвет досочек. К противоположной стороне примыкала главная городская площадь с четырехэтажной префектурой, типа перевернутой пирамиды наполовину в земле, центром культуры сложенным из огромных белых кубов и стройной высоткой бизнес центра.

Основное население парка невысокие многоствольные деревья с шарообразной кроной. Отдельное дерево напоминало несколько анаконд пролезших в одну дыру и застрявших. Между этими деревьями, словно скалистые островки в море, менявшем расцветку в зависимости от времени года, вечно голубые ели. У прямоугольного моря было четыре цвета: белый, зеленый, красный и с ярко желтой подсветкой.

Сразу за парком здания спортивного комплекса, напротив которых за многополосной дорогой спальный район Авангарда. Его дом параллельно спорткомплексу. А в следующем таком же четырнадцатиэтажном и длинном Винлаб, куда они не спеша направлялись. До закрытия магазина еще два часа. Время есть.

Дома вдоль проезжей части сигнализировали вывесками и витринами магазинов, аптек, всевозможных салонов и даже библиотеки. От основной дороги всё это разнообразие отделяли придомовая проезжая часть, парковка вдоль газонов и разумеется сами газоны с вековыми лиственницами и клумбами. И совсем у большой дороги узенький тротуар.

Как раз в эти дни распустились махровые краснощекие тюльпаны последние в этом году. Глядя сверху, например, с последних этажей, клумбы с цветами можно было принять за лужи крови, оставленные раненным существом, типа, дракон.

***

– Красивая вывеска, правда? Жаль только фиолетовая. Фиолетовый это цвет безумия. Глянешь на вывеску и подумаешь – пить не стоит, а то как всегда станет слишком фиолетово и окажешься черти где… – На слове “где” он открыл перед ней стеклянные с белой в ладонь окантовкой двери Винлаб. Входя, испытал нечто потустороннее. Отчуждение и даже страх. Отвык, наверное, покупать такое.

Небольшое помещение, насыщенное стеклом было пустым в плане посетителей. За прилавком в противоположной стороне от рядов и полок высилась продавщица в кепке в фиолетовой же футболке. Дылда с детским лицом. Уткнувшись в телефон, она не обратила внимания на вошедших.

“Ни рано ей спиртным торговать?” – удивился Авангард Всеволодович.

Не задерживаясь у стойки с кассой Жатьмира и Авангард прошествовали к полкам с вином. П-образный под потолок стеллаж начинался заокеанскими и заканчивался нашими производителями под черными буквами на белых табличках:

“ВИНА НОВОГО СВЕТА”. “ИСПАНИЯ”. “ИТАЛИЯ”. “ФРАНЦИЯ”. “КАВКАЗСКИЕ”. “КРЫМСКИЕ”.

“Крымские подешевле”. – быстро разобрался Авангард Всеволодович, пробежав мимо каждого отделения.

Жати подперев грудь левой, засунув ладонь подмышку, приставив к губам указательный палец правой, углубленно изучала картинки на здоровенных бутылках Нового света в метрах трех напротив Крымских и от шустрого ухажера.

Словно из воздуха сбоку от Авангарда возник опущенного и в тоже время наглого вида мужичонка, не бомж, но однозначно алкаш:

– Брат, у тебя найдется пятнадцать рублей?

– У меня карта. А ты чё хотел купить?

– Да пивка бутылочку.

– Пивка я тебе куплю, если подождешь.

– Да я в “Пятерочке” хотел… В соседнем доме…

– Ну не, туда я не пойду. Видишь, я с дамой.

Стремный дядя бросил быстрый враждебный взгляд на Жатьмиру.

– Нравится?! – погордился Авангард девушкой, словно дорогим приобретением. – Правда, красотка!

– Красотка. Тока я на твоем месте с ней бы не спал.

– Чо-о?! – Авангард возмутился, шагнул к драке.

– Извини… – мужичонка попятился.

– Я тебя предупредил! – крикнул он от двери и выскочил.

– Хм. Странный чел. – произнес Авангард Всеволодович с раздумьем. Сердце прищемило негативом. Приложив руку к левой грудине, он прошептал. – Вот, бл-дь! Найдется же такой гад помятый… Всё испортит… А чё сердце-то болит, не пойму…

Продолжая мять и растирать левую сиську, сделал шаг в сторону спутницы.

***

Жатьмира явно нацелилась на бутылочки подороже. Кажется, она не разбиралась, где красное, где какое. На этикетках нужная информация не отыскивалась. Девушка крутила головой в поиске хоть кого-нибудь.

– А может по Крымскому?! – выступил Авангард. Цена устраивала. Триста тире пятьсот рублей. Приостановившись с надеждой. – Крым всё-таки! Должно быть нормальное…

Жатьмира собралась что-то сказать и опять как из воздуха, теперь между ними, возникла белобрысая в форменной кепке консультантка, обнажив белые зубки в улыбке с ямочкой на правой щеке, обратилась к мужчине:

– Вам что нибудь подсказать?

“Симпатичная. – подумалось мужчине. – Вежливая и с пониманием. Не к женщине подошла. Знает кто в доме хозяин”.

– Ну… – выдохнув, Авангард Всеволодович решился-таки не испачкать грязью бедности сияющие доспехи. – А что посоветуете из дорогих красных вин Испании?

– О! – девушка искренне обрадовалась. – Только не обращайте внимания на цену, оно не дорогое, но очень хорошее. Рекомендую: Шираз и Кардоне.

Но прежде, чем она показала товар этикеткой, пришлось ей подвинуть Жатьмиру, разумеется с извинением. А перед этим, чтобы подойти к нужной полке, она повернулась спиной к Авангарду. Забывшись, он залюбовался ее походкой.

“Какая попка!” – чуть ни вырвалось у него.

Попка действительно была хорошая. Не зря говорят – орех. К этому, черные в обтяжку штанишки не скрывали трусишек, то есть близко расположенных друг к другу полосочек за тканью. Полосочки отчетливо выделялись, а женские булочки волнительно шевелились, словно перетекая одна в другую. Жаль не долго. Девушка присела, показывая вино и солнечно улыбаясь.

“649 рублей”. – мысленно удовлетворился Авангард Всеволодович. Уточнил. – Красное?

– Да.

– Отлично! Спасибо огромное! Очень выручили мадемуазель! Или мадам?

Девушка консультант разбиралась и в этом, паляще улыбнулась:

– Мадемуазель.

– Весьма привлекательная мадемуазель!

Это было глупо и почти непростительно. При своей даме не стоит флиртовать с продавщицами.

***

Когда они вышли, Жатьмира произнесла как-то чересчур недоброжелательно:

– Не стыдно с детьми заигрывать?

– Ну, положим, дитё было за стойкой, а эта в самый раз. Не моложе тебя. И вообще, я просто проявил вежливость, а вовсе не заигрывал.

– Видела я. Прямо Дон Жуан педофил.

– Что?!

– А то! Как ты вообще мог?! – она выдернула руку испод его руки.

– А не слишком ты много на себя берешь?! Ты мне не жена! Педофил, надо же! Тогда и с тобой педофил…

– Хочешь, чтобы я ушла?

– Иди…

***

Зло стучали черные туфельки по асфальту, неотвратимо удаляясь. Черно-коричневое перышко уносило ветром нежданной размолвки. Заодно почернело небо. Витрины перестали отражать стоявшие на стоянке авто и самого Авангарда. Потемнел и асфальт…

“Пусть идет. – с раздражением думал Авангард Всеволодович, ощущая зовущую тяжесть покупки. – Сам выпью. Чего мне терять, когда всё потеряно. Зайду еще, сигарет куплю. Самых дорогих!”

Неожиданно для себя он побежал. Догнал. Остановил:

– Прости. Понимаешь, привык заигрывать со всеми…. Это из-за одиночества…

Он готов был, даже стать на колени, что было написано на его умоляющей физиономии.

– Отвыкай. – смягчилась девушка, беря его под руку. И тут же ледяным тоном, буравя понурившуюся фигуру загустевшими до черноты глазами. – А то я тебе устрою вечное наказание.

– Фух. – выдохнуло мужское самолюбие и расправило плечи.

Словно телевизор включился мир. Однако, какое-то не вспоминавшееся воспоминание застряло в голове, омрачая нехваткой деталей. Что-то сидело в памяти, будто взаперти. От кого взаперти?. Почему?

Чего-то недоставало и в телевизоре. Кажется, яркая до этого зелень газонов и насаженных в них деревьев стала ближе к серому. Может, просто сумерки сгустились и смазались краски. Похолодало…

***

По дороге к нему домой, метров двести вдоль жилого дома и в лифте на “тринадцатый” Жатьмира хмурилась. Сквозь джинсовую материю куртки Авангард ощущал лед ее руки, а может и души…

“Странно. – удивился он и как бы невзначай потрогал ладонь женщины. – Вроде нет. Теплая. Померещится ж такое, как будто с трупом под ручку”.

*****

Полусладкое полусухое…

***

На коричневом столе недоеденная нарезка в тарелочке – банан и апельсин, пол шоколадки в раскрытой блестящей обертке и пустая бутылка Шираз.

Отдельная тема – два граненых стакана с вампирской трапезой на донышках – кем-то из прошлых жильцов забытые в ящиках пригодились.

Лично ему вино не понравилось. Какая-то кислятина без единого градуса в голове. Лучше пивка с рыбкой. И растягивая удовольствие на пол ночи, посидеть, помолчать, а там как пойдет. От пива у него хороший стояк.

Жатьмира, то ли и правда смаковала, то ли прикидывалась, пила мелкими глотками, нахваливала послевкусие.

“Надо было брать две и выпить бутылку, а то и полторы в одну харю. Вряд ли бы Жати выпила целую, она уже и так расчувствовалась.”

***

После того как он пожаловался на желание покурить, в женской сумочке чудом обнаружились тонюсенькие ароматные палочки в голубой узкой пачке.

– Я и забыла, что подруга оставила! – восхитилась находкой захмелевшая подруга.

Черные иглы дикобраза опали, легли на уши и лоб, превратив ее в героиню аниме с огромными темными глазами с черными стрелами волос торчавшими вниз.

Такая она нравилась ему еще больше.

*****

Тот самый размерчик

***

Тонкая курточка, а свитерок еще тоньше. Черная вещь плотно облегала тело девушки, оставляя открытыми шею и кисти рук.

“Второй размер. – классифицировал мужчина грудь женщины. Сознание метнулось в плечо, занывшее памятным ощущением. – Упругая”.

Дверь закрыта на ключ. Курточка на вешалке. Пакет на полу под вешалкой.

“Может, наброситься?!” – вспыхнуло желание, но чувствуя себя драконом, воссевшим на куче золота, Авангард медлил. Это и так всё его. И нет в мире силы, чтобы лишила нечаянного дара.

Глядя вполоборота на Авангарда, подтаивая как шоколадка, Жати потянулась. Наверное, она думала о том же, поднимая руки над головой, выворачивая сцепленные ладони.

Мужчина промедлил. Шоколад затвердел. Женщина пошла дальше, села по центру дивана. Погладила ладошками, скорее потерла по сторонам от себя коричневое покрывало:

– Грубоватое.

Положила локти на бедра, скептическим исподлобья взглядом обвела жилье:

– Молодец, чистенько у тебя. А занавески я бы поменяла на золотые. Хотя… желтые тоже ничего.

Пару секунд Авангард не двигался с места, удерживая фотографию, запечатлевшуюся в уме…

***

“Без лифчика!” – ужалило в мозг, как только две черные пиалы повернулись к нему – круглые и крупные, словно черешни на рынке соски отчетливо выпирали.

***

– Подай, пожалуйста, сумочку. – распрямляя плечи, вытягивая левую руку к вешалке, попросила она.

Снова обжигали глаза соски. Не желая оторваться от зрелища, Авангард Всеволодович почти простонал. Лицо сделалось тупым от страдания. Хорошо, что в этот момент Жати не взглянула на него, она смотрела туда, куда указывала рукой.

– А где у тебя зеркало? – покопавшись в сумочке, спросила она, опять же не приглядываясь к нему.

Он зажег свет, крадучись подошел к шкафу, распахнул створку, с тихой услужливостью произнес:

– Вот, пожалуйте, к зеркалу.

***

Он боялся вольно ходить, свободно разговаривать и даже впОлне дышать. А вдруг звуки им производимые спугнут чудо. Или привлекут внимание гостьи и она заметит неотрывный интерес к ее груди. Слава богу, не слышно соседей – раздражающего скрипа старого паркета под линолеумом. Видимо спят.

***

А вообще, бог его знает, что они делали там за дверью. И неизвестно, как у них обустроено внутри: они никогда не оставляли свою дверь открытой и не распахивали ее – входили и выходили протискиваясь в щель. При встрече с ним, молча кивали, типа здоровались и тут же исчезали. Когда он вселялся, эти немного пугающие маниакального типа люди уже проживали здесь.

А в общем, с соседями повезло. Средних лет бездетные мужчина и женщина. Тихие словно кролики и немые как рыбы. Ни музыки ни телевизора ни даже шепота на его памяти не доносилось из-за стены. Только по воскресеньям ожиревшие и сосредоточенные они гремели посудой, готовя еду на неделю вперед. Много еды. Лишь малая часть оставалась в холодильнике на кухне. Кто знает, может у них в комнате еще парочка. Время от времени что-то урчало оттуда, вроде работающего агрегата.

С религиозной одержимостью Авангард Всеволодович поддерживал статус кво их квартиры. К тому же, у него были беруши и блютуз наушники, которыми он всё равно пользовался. Без музыки в голове он не засыпал, а для творчества ему требовалась тишина. Абсолютная.

*****

Тайна СибарОвых…

***

Как соседи вошли в запертую на ключ комнату это загадка, несколько секунд мучившая Авангарда Всеволодовича, когда его разбудили.

Неужели он забыл запереть дверь после того как сходил в туалет или это она вставала после того как они вырубились? Непростительная оплошность.

– Тсс… – толстяк, приложил толстый палец к пухлым губам, делая щекастую физиономию страшно серьезной. Его жена наблюдала за спящей Жатьмирой. Она держала подушку в полусогнутых руках на уровне груди, выказывая всем видом решимость задушить девушку, если та проснется.

Порфировая Луна вечером, ночью пожелтела и прибавила яркости, пытаясь прожечь тонкие занавески. Авангард Всеволодович видел всё до мельчайших деталей. Наверное, помогал адреналин.

Толстяк был в пижаме размером с полосатую палатку на рынке, а толстуха, то ли в парашюте, то ли в шелковой ночнушке. Авангард понял, что супруги не спали, пока он тут развлекался. Невозможно выглядеть таким свежим спросонья.

Пузатый мужик бодро жестикулировал, словно нагонял воздух себе в лицо. Его кадушка жена часто моргала и прислоняла маленький лоб к плечу, громко сопела. Подельник периодически оглядывался на подельницу, вскидывал руки, кривил рот, округлял маленькие глаза.

Несмотря на абсурдность ситуации супружеская пара выглядела гармонично, одинаково подстриженные, русоголовые, полные и белокожие, напоминали банки с простоквашей – литровую и на семьсот грамм. Даже их лица, казалось, копировали друг друга: типичные физиономии страдающих ожирением людей.

Авангард Всеволодович лежал с краю, поэтому встал не потревожив любовницу. Слава богу, хватило ума лечь в трусах. Жати спала голая. Вылезая испод одеяла, он обнажил ее спину и часть попы. Голубоватое облако и мокрый песок сексуально контрастировали. Но это его сокровище и он потянулся за отвернутым треугольником. Толстяк протестующе зашипел.

***

Его мягко, но настойчиво подталкивали к выходу. Жена толстяка бросила подушку на пол и шустро собрала мужские вещи разбросанные вперемежку с женскими. Поскрипывая полами, они вышли. Толстяк провернул ключ снаружи.

Почему Авангард Всеволодович сделал так как требовали соседи-маньяки, а ни разорался или ни оказал сопротивление? Всё просто. Заставил инстинкт. Возможно, из-за Жати, так она точно не пострадает – литровая банка держал здоровенный кухонный нож, периодически помахивая им, будто веером. Широкое лезвие жадно поблескивало.

***

Впервые Авангард оказался в ИХ комнате. С распахнутой настежь дверью она ждала. Комната как комната. Раза в два больше чем у него и с настоящим балконом, который должен быть за этими черными шторами. Но это не шторы! Это… Это…

Когда все трое вошли, сосед запер и эту дверь. Не давая опомниться соседка всучила ошарашенному полуголому мужчине собранное барахло, навалив на выставленные руки куртку штаны рубашку и даже панаму, тоже черную.

– Одевайся. – прошептала она безапелляционно.

– А носки? А кроссовки?

– Босиком пойдешь, значит.

– Куда пойду?!

Толстяк оборвал их перепалку, приказывая жене:

– Хватит болтать. Собери еду. Она скоро проснется.

Женщина метнулась сначала к тумбочке за мешком, затем к холодильнику за продуктами. Массивная тумбочка из светлого дуба стояла возле двуспальной кровати с высокой спинкой в головах. Кстати, на идеально заправленном розовым бельем ложе не доставало подушки. На тумбочке горел бело зеленый гриб, то есть светильник в стиле ретро. Весь свет в комнате, тускло падавший на стены, обклеенные белой бумагой, исписанной рунами, иероглифами, даже какой-то клинописью.

– Кто проснется? Моя Жати проснется? – вопрошал Авангард, перебрасывая взгляды с одного на другую, пробегая глазами по нелепым обоям.

“Что вообще происходит? – читалось на его лице.

– Она не твоя Жати. Это Жатьмира, что означает Смерть собирающая свою жатву. Понял?! – грозно прошелестел толстяк. Он так и стоял, как вошел, подпирая спиной дверь, подложив ладони под лошадиный круп.

– Какая еще Смерть?! Что за фантастика?!

– Туда посмотри! Вот на ту фантастику! – толстяк кивнул двумя подбородками на мутное пятно вращавшейся спирали, слегка выступавшее из стены.

– Ну… – снова опешил Авангард, развернувшись к, якобы, балкону. Находясь в комнате соседей, он не смотрел на гигантскую кляксу. Просто не хотел столкнуться с чем-то, чему не знал объяснения и что могло безвозвратно перевернуть его и без того перевернутую жизнь.

– Вот тебе и ну, баранки гну. Черная дыра СибарОвых. СибарОвы это мы с супругой. Понял?! – потеплевший мужской взгляд уперся в тумбообразную женскую задницу, торчавшую из двухдверного холодильника.

– Солнышко, тресни его по башке, пусть вспомнит, а то еще силком заталкивать придется, а он вон какой бугай здоровый. – с нежностью попросила супруга, наконец, повернувшись лицом к зрителям. Тут же, с легкостью профессионального штангиста взгромоздила на пузо огромный деревенский мешок.

Не успел Авангард Всеволодович переварить смысл прозвучавшей тирады, а кулак со среднюю дыню опустившись на его темечко вышиб звезды из глаз. Для такого толстяка СибарОв двигался очень быстро. За пару секунд стукнул и вернулся на пост. А расстояние-то метра четыре, если сложить.

– Ах ты ж сука такая! – вскричал Авангард, выпрямляя колени, потирая ушиб. – С другой стороны зашла… А как же теперь наш с ней ребенок?!

– Тсс… Не ори… Какой ребенок? У вас БЫЛО? – встревожилась толстуха.

– Конечно! – Авангард горделиво хмыкнул. – Просто так что ли в одной кровати лежали.

– Ты кончил в нее? – напирала посерьезневшая тетка.

– Ну да. То есть эт чё за вопрос такой?!

– И что она сказала?

– Сказала, что наконец-то нашла мужчину, от которого забеременела. Что почувствовала это как женщина.

Супруги переглянулись, сопровождая действие закрыванием век и кивками. Пахнуло суровым благородством.

– Ну и что, что твой ребенок. А то он первый какого ты бросил. – как-то даже с удивлением выдала тетенька.

– Я никого не бросал. – обиделся Авангард. К обескураженности добавилась мрачность. – Так сложилось…

– Извини. Я не это хотела сказать. Не переживай, мы за всеми присмотрим. На то нас сюда и поставили. Мы тоже из братства.

– Надо же как поставили, прям ко мне в хату.

– Не трудно просчитать при необходимости. – ментором ответила соседка.

– О Господи, ну почему это ни сон! Разбуди меня Господи!

– Хватит причитать. Дело надо делать. Теперь ты герой ордена. На тебя вся надежда. Понял?!

– Аффигеть, еще и герой. А оно мне надо это ваше геройство, а?!

– Не ной! Понял?! – хоть это и был шепот, но скорее львиный.

Грохнулась пауза. Авангард Всеволодович сведя рыжие брови, хотя они и так были сросшиеся как у кавказца, уставился на свои необутые ноги, потом осмотрел ноги соседей.

“Эти, даже в одинаковых тапочках. Хм, а у меня ведь точно такие же и тоже коричневые. Надо же! Надо было хоть тапочки обуть”. – досадуя непонятно на кого, опомнился он. И вслух. – Ладно. А куда ведет эта ваша черная дыра СибарОвых?

– По разному, но ты попадешь в одно хорошее место – к нашим друзьям. – ответила женщина, супруги обрабатывали его по очереди.

– К друзьям это хорошо. А к каким друзьям? Опять к обезьянам?

– Не забивай голову, бери мешок и чеши. – прошептал толстяк и прислушался к чему-то за дверью, приблизив к ней ухо. Уловив только тишину вернулся к разговору. – Тебе ничего не грозит пока мы прикрываем.

***

Босой Авангард Всеволодович в своих джинсовых латах, выдохнул как перед становой тягой, поднял на плечо мешок с провизией, только что поставленный перед ним. Осторожно подошел к серо-черному волновороту. Никаких физических ощущений от него он не почувствовал, лишь собственные психические дергали нервные нити, словно мухи паучью сеть. Оставалось войти в облако.

– Во имя Жизни! – придушенно, но торжественно гаркнул муж.

– Да здравствует Жизнь! – громким шепотом присоединилась жена.

– Да твою ж мать! – тихо ругнулся Авангард Всеволодович, оглянувшись с уже занесенной ногой.

СибарОвы уже друг подле друга и точно по центру комнаты, вытянувшись чуть ли ни под потолок, с закрытыми глазами, с лицами людей отрешившихся от всего земного, принялись бубнить что-то эдакое очень похожее на заклинание или мантру. Авангард Всеволодович даже приблизительно не представлял на каком языке.

“Ой, да ну их… И да ну его всё! – махнул он третьей невидимой рукой и вошел в субстанцию выглядевшую как мокрый дым…

*****

Волчье молоко.

***

Кто-то нагло толкал в плечо. Просыпаясь, он слышал женское присутствие. Это был смех нескольких женщин, судя по смеху молодых и красивых, словно ручейки сливавшиеся в единый поток приятные звуки плескались где-то поблизости.

Смех подальше. Ворчание поближе. Негромкое и непонятное. Умом не понятное, потому что настолько тихое. Как говорится, себе под нос. А вот эмоцию он различил, кто-то очень хотел, чтобы он поскорее проснулся. Наконец, Авангард поднял веки.

Вокруг стояли женщины с вытянутыми лицами, напоминавшими волчьи морды. С четырьмя грудями квадратом. Где-то он видел таких существ. Разумеется, на картинках. Здесь же были реальные. Одеждой им служили собственные волосы. Распущенные и длинные. У кого чуть пониже лобка. У кого до колен. Если женщины не двигались, то и не понять что они голые.

“Кажется здесь страшнее будет жить, чем вернуться в объятия Смерти. – подумалось тоскливо. Ни заново мучиться живя, ни умирать сейчас он не хотел. – Живьем сожрут или убьют сперва, чисто из жалости?”

И всё же, если выпал шанс он попробует сбежать еще раз и пожить как человек, сколько бы ни осталось человеческих лет. Не нужна ему вечность запертого в одиночестве духа. Главное не умереть раньше времени, зацепиться, хоть за какой нибудь смысл и дожить. Разумеется, не до дюжего зацепиться, не стоит ради выживания превращаться в окончательное дерьмо…

– Пей – сказала прямоходящая волчица, подсовывая ему под нос глиняную чашку с жидкостью белесого оттенка.

– Что это? И чем оно пахнет? Это вы друзья СибарОвых? – Авангард заспешил выплеснуть вопросы столпившиеся в уме.

– Да, мы. А это Волчье молоко. Надо покормить твоего волка. Пей.

“Слава богу, хоть не волосатые как обезьяны. Типа волки в человечьей коже. – решил он, разглядывая женщину волка. – Глаза только звериные и нос губы подбородок будто собраны в щепоть, а так всё как у людей, даже зубы. А уши? Видимо тоже. Были бы волчьи наверняка торчали бы как у эльфов”.

Приподнявшись на локте, стараясь не дышать, выпил.

“Ничего так на вкус. Почти обычное молоко, только чем-то специфически пахнет и газированное. И во рту не молочное привкус”.

– Вот и молодец. А теперь поспи пока произойдет трансформация.

– Что за трансформация? – он насторожился: заполучить такую же морду не было желания.

– Не бойся, внешне ты останешься прежним. – волчица понимающе покачала головой.

– Фух… – Авангард Всеволодович выдохнул с облегчением. Почему-то он поверил ей. – А на чем я лежу?! – воскликнул человек, увидев, что парит в воздухе вопреки ощущению, что лежит на кровати.

– Это у нас мир такой сказочный: вечное лето и, где упал там и поспал. – игриво ответила старшая волчица. – Спи.

– А мешок мой где?! – он завертелся, хотел уже встать….

– Лежи лежи. – волчица мягко надавил ему на плечо. – Благодарим, что доставил еду для таких же как ты беглецов.

– Огох! Выходит я не не один тут такой? – удивился Авангард. А еще ему хотелось спросить, мол, а кого в своей сказке едите вы.

– Разумеется. – кажется над ним подшучивали. Старшая повернулась в сторону компаньонок, хихикавших в сторонке. – Уходим девочки.

Старшая выглядела старшой из-за силы своего поведения, а не из-за внешности. Внешне она была молода.

– М да. – задумался Авангард Всеволодович, усмотрев женские прелести во время ее разворота.

***

Сон где-то задерживался. Мало того, что беспокоило дальнейшее, хотя уже и не очень, он еще и возбудился как десятиклассник. Письки-то и попки у них настоящие. И груди, в общем-то. Ну и что, что по четыре. Просто двойная работа.

– Ох, Жати, Жати. Это ж надо переиначила реальность, охмуряя меня… – заложив руки за голову, он откинулся на что-то вроде прозрачной подушки.

Плыли облака. Покачивались деревья. Ходила трава… Ветерок… Птички…

“Зеленый, белый, голубой – нормальное природное сочетание.” – думалось засыпавшему человеку.

Авангард зевнул, повернулся на правый бок, подложил ладони под щеку:

– Ха-а-ро-о-ший мирок. Правда, псиной попахивает. И во рту как будто собачатинки оведал. Ну, ничего, я люблю собак. – произнес он с закрытыми глазами.

Пожевал губами, словно пососал мамкину сиську и заснул…

*****

Порфировая Луна

Она смаковала последние глотки. Он проглотил свою порцию залпом, дожидался когда откайфует она. Наконец, ее пустой стакан грохнул о стол.

– Ну что покурим еще разик? – спросил Авангард, не скрывая нетерпения.

Не рассчитывая на ответ, достал две ароматные палочки из голубой пачки лежавшей тут же, одну протянул женщине. Повернулся к окну.

– Огох!

***

Жати взяла сигарету и сразу же бросила на стол. Лицо девушки сделалось таким, что вытри она губы всем предплечьем, от локтя до кончиков пальцев, не удивило бы, но она лишь облизнулась. Решительно вставая, потащила свитер через голову.

Со словами “Посмотри какая Луна!” Авангард повернулся к ней. Жатьмира стояла покачиваясь и без головы. Табуретка под задницей Авангарда Всеволодовича вспыхнула.

Снимая свитер, девушка каким-то образом запуталась в нем или он был настолько узок, что у расслабленной вином женщины не хватало сил стянуть его полностью.

***

Авангард, накрыл поляну. Не поляну, так полянку, но получилось красиво. Выкрутил лампочки из двух кувшинов, третий завесил красным полотенцем. Атмосфера не покраснела, однако преобразовалось вроде бы в уютный интимчик.

– Сойдет. – произнес рационализатор, слезая с табуретки.

– Пусть так. – согласилась Жати.

После прихорашивания на полусогнутых возле низковато расположенного зеркала она по хозяйски уселась на стул, закинув нога на ногу, мотая ногой, поигрывая новым тапочком для гостей.

Она мешала его хлопотам, но было приятно задевать ее выставленную ножку. Авангард предвкушал.

***

Взбираясь по этажам уличное освещение достигало окна тринадцатого, раздвигая занавес ощутимым дуновением, помогало кастрированному комнатному, но чего-то всё равно не хватало. Еще бы капельку света. Авангард водрузил ноутбук на место, повернул экраном к столу. Теперь точно сойдет.

– Музыку включить?

– Да. Включи саксофон. И отверни пожалуйста ноут. Слепит.

– Ладно… – подчинился Авангард, оценивая созданную им обстановку – А. Схожу за табуреткой на кухню.

“Эх, борцовку бы надеть. Рубашка хоть и в обтяжку, но не то”. – подумал, вернувшись. Предположение о том, что Жати, хотя бы заподозрит в намеренном оголении смущала.

Под влиянием этой женщины сила жизни активизировалась в нем. То и дело мышцы постаревшего многоборца напрягались: грудь, бицепс и разумеется пресс. Будто бы проверяли себя на присутствие, одновременно с этим сообщая, что им не хватает простора и большей деятельности.

Наконец, Авангард Всеволодович сообразил:

– Душновато.

Переоделся в черную майку, обнажив руки и плечи тяжелоатлета. Кстати, болезнь стала нечаянным фитнес помощником. Начавший было выпирать живот пропал. Выходя из-за дверцы шкафа, чуть приседая, не молодой, но хорошо сложенный мужчина чиркнул по отражению в зеркале:

“Сойдет”.

***

– Почему мне это приснилось? А может это привет от Жатьмиры Вездесущей Смерти. А может это и не сон вовсе, а глюк пространства времени, типа временной петли… – подумал Авангард Всеволодович и снова забылся.

Сон повторял действительность из параллельного мира. В другой раз Всеволодович бы испугался, но сейчас ему сильно хотелось спать и было не до второстепенных чувств. Видимо, это из-за волчьего молока веки не подымались, а булыжник сознания тонул в бессознательном. Ощущалось и какое-то внутреннее брожение, как будто энергетическая волна путешествовала из одной части тела в другую.

Трансформация?..

***

– Статуя богини! Божественный торс! – бормотал мужчина, глядя расширенными глазами на качавшиеся в полуметре нежного цвета тортики с крупными, словно черешни сосками, темными и морщинистыми как сухофрукты…

– Темно бежевый и красно коричневы-ы-ы-й… – подвывая, он зафиксировал цветовую гамму и ринулся помогать.

***

Скорая помощь прибыла вовремя. Лицо Жатьмиры стало точно такого же цвета как и лик побагровевшей Луны, лезшей в окно. Девушка вырвала свою одежду из рук Авангарда, с ненавистью отшвырнула.

Черной птицей распластав рукава крылья пролетел несчастный свитерок рядом с люстрой. А куда приземлился никого уже не волновало.

Жатьмира с силой прижалась к Авангарду. Глядя безумными глазищами снизу, одной рукой обхватила за поясницу, другой через брюки нащупала член, начавший ускоренно расти от жующих манипуляций ладони.

Авангард от неожиданности и приятности заохал, рванул майку вверх, и она полетела следом за свитерком.

***

Диван расстелили после первого акта произведенного стоя с опорой на стол, принятия душа и ночного чая. Пока Авангард занимался постелью Жатьмира стояла у расшторенного окна. И как показалось мужчине разговаривала с ночным светилом. Нет, не вслух, но губы ее шевелились, работала мимика.

В какую-то секунду Авангард Всеволодович подумал, что это не та Жати, которую он уже когда-то знал. Та была полнее с круглым как у Луны лицом. Чертовщина какая-то. Когда он мог ее знать, если они недавно познакомились и это всего лишь вторая, ну, пусть третья их встреча, если посчитать за две в один день.

Он стелил простынь поверх ватного одеяла, которое служило матрасом, а чертовщина продолжалась. Луна как будто висела возле окна. Бордовая, можно сказать порфировая и всего-то с пол дома. Покраснела и кожа девушки. Красным воздухом наполнилась комната.

Дико необычное состояние всего. Всё было красным, кроме хозяина. Простынь подушки из белых стали бледно розовыми. Несмотря на космическую красноту зрелище по земному возбуждало. Совершенные длина ширина толщина всех частей женского тела завораживали…

Половинки ее попы, словно яйца дракона сотворенные божественной рукой, а потому идеальные в гладкости и по форме расположились в наклон друг к другу почти соприкасаясь чуть повыше своих середин, как бы с намерением опереться одна на другую. Вверху и внизу они широко расходились. Внизу сильнее. А между ног оставался большой закругленный просвет, сквозь который виднелся кусочек лунного рта.

А над разошедшимися половинками темнели две ямочки, словно оставленные вынутыми из торта вишнями. От них аккуратными узелками вился к высокой шее позвоночник. Лопатки выступали будто сложенные крылья ангела. Небольшие, изящные, отстоявшие от позвоночника дальше чем у мужчин. Будучи спортсменом, считай анатомом, Авангард прекрасно об этом знал. Сколько было потрачено в свое время усилий, чтобы набить мышцами расстояние между лопатками.

“Парням тяжело, а девчонкам наверное невозможно”. – сочувствовал он тогда, качавшимся рядом с ним полуобнаженным красоткам.

Ах, какие там были девочки! С пушечными ядрами вместо поп! С твердыми, будто каучуковые экспандеры грудями! Надо отметить, несмотря на женственные формы тело Жатьмиры тоже было упругим и сильным…

***

Я бегу. Я вытягиваюсь всем телом и лечу. Отталкиваюсь. Вытягиваюсь. Моё тело сжимается и распрямляется. Радостно и легко я перепрыгиваю канавы и ямы, взбегаю на холмы.

Она бежит рядом. Она прекрасна в лучах этого красного Солнца. Прекрасно ее тело. Прекрасны ее глаза. Особенно когда она смотрит на меня во время бега. Я читаю в ее глазах – а ну, посмотрим какой ты сильный, достоин ли ты быть рядом со мной. В этот момент в них вспыхивает та самая искра, которую я особенно люблю. Свет Жизни!

Она вырывается вперед. Передо мной ее хвост. Он чуть ли не бьет по моему носу. Она специально задирает его. Она дразнит и провоцирует на усилие. Она ведь тоже хочет, чтобы я догнал ее. Но она никогда не уступит. Будет бороться до полного изнеможения. Ведь она хочет быть уверена, что не ошиблась, что рядом с ней лучший!

Я даю ей несколько минут форы. Пусть почувствует себя королевой. Пусть ощутит свою силу. Каждый должен знать, что он сильный и способен на рывок. Пусть проявит себя до конца!

Я настигаю ее в прыжке. Я крупнее и тяжелее. Весом своего тела я сбиваю ее с ног и прижимаю к земле. И снова она смотрит на меня, по особенному повернув голову. По особенному смотрит. Я читаю в ее глазах испуг. Но испуг мимолетен. Это просто инстинкт пойманной жертвы. Но она знает, что она не жертва. Она знает, что всегда может повторить рывок. В этот момент я вижу в ее глазах главное, то ради чего вообще всё. Это благодарность за то, что я не подвел ее и на этот раз. Я вижу в ее глазах восхищение. Но она не сдается, она только признает мое право обладать ею именно сейчас.

И я беру ее в лучах этого красного Солнца. Красного как кровь. Беру, с силой входя и глубоко проникая. Я беру ее как господин, как ее повелитель. Я имею на это право пока я сильней. И нет между нами никакой нежности. Между нами, только право на силу… А свою нежность… … мы отдадим своим детям