СЛАБЫЙ
Любовь разбилась вновь о быт,
как о скалу волна морская,
по камню струйками бежит,
на нем лишь пену оставляя…
Еще мгновение и нет
следа волны той под волною,
что притащилась вновь из недр
неизмеримых глубиною…
***
Эх, Жати, Жати… Не надо было заманивать на кладбище. И не нужно было за яйца хватать, имеется в виду так скоро. Сошлись бы как все и зачали бы как другие – постепенно и не по принужденно. Например, у нас с женой первый ребенок родился приблизительно после двух лет и девяти месяцев совместной жизни.
Кстати, не смотря на мою готовность к детям, я был ошарашен, когда она сказала, что беременна. Известие ворвалось в душу, словно ветер в комнату. Мысли взметнулись как бумага со стола.
Представляю какая была у меня физиономия, пока я наводил порядок в голове. Жена даже обиделась. По ее мнению я должен был обрадоваться и запрыгать.
Однако мысль, что ребенок живой человек, а не машина от которой можно избавиться не желая содержать, охладила приступ радости. Серьезная ответственность. Смогу ли я стать настоящим отцом…
***
– Ты что не рад?! – лицо жены приняло одно из присущих ей выражений, которые я ненавидел. Как будто она с презрением говорила, мол, я так и знала, что ты слабак. Из-за одного этого выражения опускались руки и не хотелось жить с ней.
– Конечно рад, Солнышко! – спохватился я.
Фух, наконец-то, она сменила эту свою обезьянью гримасу на что-то вполне человеческое, хоть и грубо приделанное. Чувствуя приливающую нежность я склонился и обнял ее. – Прости, Солнышко, неожиданно просто…
Она сидела в кресле эмоционально холодная, поджав под себя ноги. Я хотел поцеловать ее, но она отстранилась, показывая всем видом, что смотрит телевизор.
Я подвинулся в сторону и встал, как будто обделался, поглядывая то на нее, то на что-то мелькавшее на экране. И тут, глядя на меня с издевательской ухмылкой, она ввернула гадость, тем более обидную, что не справедливую:
– Так они и жили спали редко, а детей родили. Ни находишь, похоже на нас? Удивляюсь, как вообще забеременела…
Согласен, подобные вещи надо уметь пропускать мимо ушей, но я не умел и немного потерялся:
– Опять ты за свое. Мы же трахаемся чуть ли не через день, а в выходные по целому дню. Тебе мало?
– Да, мало, Я хочу регулярный секс!
– Регулярный это каждый день что ли?! – градус страстей неумолимо полз вверх.
– Да, а как ты хотел! Вот папа мой не такой, как ты. Мама, до сих пор от него бегает, потому что он всё время хочет ее!
– Когда я ни хрена не делаю, я тоже такой, и тоже всё время хочу! И откуда ты знаешь, может маме твоей уже не надо чисто по возрасту.
– А мне надо! Я еще молода и хочу больше!
– Купи вибратор, а мне еще и работать нужно. За два года, как ты приехала сюда, ты и не подумала поискать работу. Я кормлю нас обоих. Обуваю и одеваю. На двух работах, между прочим, въеб-ваю!
– А, куском хлеба решил попрекнуть и шмотками своими дешевыми! – выпалила она, словно ждала подходящего разогрева и бросилась к шкафу.
– На! На! Забери! – кричала она, швыряя платья и кофты на пол. – Подавись своим барахлом!
Больше всего в людях я не люблю наглость, с которой они забывают свое место и не признают своей вины. Зато у меня ее на двоих:
– А зачем ты провоцируешь? Тебе прямо в удовольствие, чтобы я чувствовал себя дерьмом. Я же не заставляю работать, я лишь прошу не пиз-еть почем зря. И давать отдыхать, хотя бы изредка. – негодовал я сильнее.
Дальше было не остановить. Расхаживая по комнате, я оправдывался изо всех сил:
– Знаешь сколько весит бочка с квасом? Семьдесят килограмм плюс минус. Каждую нужно взвесить, перед тем, как загрузить и развезти по точкам. В течение дня несколько раз поменять пустые на полные. А вечером собрать и взвесить остатки. Ты же видишь какой я уставший прихожу. А ты за целый день пожрать не сготовишь. Я каждый день встаю в пять утра, а ты, целыми днями, только и делаешь, что спишь и телек смотришь.
После того, как выговорился, мне стало стыдно за мои не мужские эмоции. Хоть ее выкрутасы выглядели театрально, в душе я пожалел жену, потому что усевшись в кресло, закрывшись руками, рыдала она по-настоящему. Но так же я знал, что успокаивать бесполезно, а реабилитироваться можно, только одним способом.
Потоптавшись минуту, видя, что рыдания не прекращаются, вышел на улицу:
– Съезжу, пожру где-нибудь. Пусть сама вещи собирает. Сегодня я слишком устал, чтобы потакать ей. Жарко. Люди много квасу попили…
***
Да, я действительно слабак, раз позволял манипулировать собой и не мог заткнуть все семейные дыры одновременно. Слабый и потому еще, что мне всё время всех жалко. В том числе и себя. Последнее губительно для любых отношений…
***
А вообще, в наши дни не обязательно жить вместе, чтобы забеременеть. Встречались бы до определенного момента, а потом бац, мол, так и так, я твоя Смерть.
Год, а может два полноценной жизни, без какой-либо семьи. Как сегодня говорят, без обязательств. Надо же какие предрассудки были у людей. Брак это социальная несвобода. Впрочем, они этого не понимали, думали, что так и должно быть. Стерпится – слюбится. Ага, как же!
***
Сегодня человечество на пике развития. По крайней мере, приближается к нему. Все хотят жить, как им нравится, а не как положено. Быть собой без ограничений. Мораль прошлого устарела. Ныне правила не приходят извне. Они идут изнутри. Якобы, изнутри…
А мир античный? Там ведь тоже была нравственная свобода?
Древность погубило рабство. Рабство, пока оно существует в каком либо виде разрушит всё – государство, общество, семью. Вначале семью. Рухнет семья. За ней общество. А следом государство.
Вот они и пытаются, нынешние мироустроители, создать мир, где нет семьи, нет зависимости друг от друга. Где семья это сам индивид – одинокий и никому не нужный, потому что ему не нужен никто. Тогда, как думают они, будет у них вечная власть над миром.
Да, точно, они это поняли раньше всех! А кому сегодня нужна семья, если честно? С дрязгами, ссорами, неустроенным бытом? Никому.
А если заглянуть совсем далеко вперед, то женщины перестанут рожать. Это же свобода, когда за тебя рожает машина. Будущее это инкубатор людей.
Не нравится?! Интересно, а кто окажет сопротивление?! Никто. Только племена дикарей, которых сотрет, сравняет с землей и ассимилирует выживших цивилизованное большинство.
А может обойдется без крови. Научат пользоваться гаджетами и подключат к мировой паутине. За денежки, разумеется, дадут им иллюзию свободы. И будут эти несчастные дикари, с таким же упорством с каким защищались, отстаивать ценности нового порядка – семья это отдельно взятый индивид запертый в клетку виртуальности, в которой любые его, даже самые страшные и ужасные фантазии не навредят никому – они же не по-настоящему.
Об этом все. Точка.
***
Да, кстати, еще кое что. Всё это началось с книжек – с первой художественно записанной истории…
***
И еще. Про “космос”. Встреча с иными цивилизациями не возможна, потому что все они застряли в виртуальном существовании. Поэтому Вселенная всё равно что кладбище. Вселенная – кладбище цивилизаций похороненных заживо в стремлении к свободе…
*****
ЖИЗНЬ
“Папка” он, а я волшебник
на крутой машине черной,
словно новенький учебник!
Ждут меня с трубой подзорной!
Детки лазят по окошкам,
подоконники стирая:
“Брысь с под ног, глупАя кошка!
Чуда ждем! Когда – не зная.”
***
Она позвонила ровно в семь. Многообещающий звонок, даже знак, сообщивший о душевном родстве.
Авангард Всеволодович уважал пунктуальность. Если сказал, позвоню в семь, то за несколько минут до семи уже следил за стрелкой и минута в минуту звонил. На встречу приходил раньше. Собственное опоздание равнозначило катастрофу.
Кажется, в этом они совпадали. Но может случайность. Ладно, посмотрим.
***
Авангард Всеволодович пребывал в сомнении – позвонит или нет, но готовиться стал сразу как пришел домой. Времени у него было еще пол дня.
Первое, что он сделал, проанализировал финансы. Выписал на листочек баланс всех своих банковских карт, в том числе кредитных. По кредитам: сколько и какому банку задолжал, общую сумму долга и обязательный платеж в совокупности.
Грустно сознавать, что можешь рассчитывать, только на скромные траты. Хорошо бы цветы, но нет. Во-первых: статус женщины не определен – ни любовница, ни жена. Во-вторых: свидание это или просто поболтать неизвестно.
Разумеется, кафе, хотя и не обязательно. По крайней мере, придется предложить кофе и мороженное. Алкоголь отпадает, так как ему нельзя. Значит и заикаться не стоит. Она доктор и должна понимать.
Кофе и мороженное рублей пятьсот на двоих. Плюс какая нибудь пицца или салатики. Итого – тысяча? Полторы? Две? Нет, две это запредельно. Полторы не желательно. Максимум тысяча. Ничего, как-нибудь выкрутится. При незапланированных тратах он экономил на еде. Несколько дней на макарошках – не впервой…
Короче, мороженное и кофе.
И: “Мужчина не тот, кто сорит деньгами, а тот, кто знает сколько потратит!”
***
Следующий этап – что одеть. Слава богу, здесь ситуация ясна и категорична – всё новое, купленное в кредит.
– Надо же! – удивился Авангард Всеволодович, в очередной раз примеряя черный джинсовый пиджак черные штаны стрейч и черные кожаные кроссовки. – Как знал… Красавчик просто! И тут, явился рыцарь в черных латах и разбил сердце принцессы девственницы! Не разбил, а пленил!
Он так себе нравился, что не хотел разоблачаться.
***
Прежде, чем сделать дорогостоящую покупку, Авангард Всеволодович месяц размышлял. Вроде бы и ни к чему, но хочется. Странно, что ему захотелось приодеться. Когда-то, живя семейно, он отвык себя наряжать. Вспышкой случилась решимость:
– Ничего, как нибудь выкручусь!
***
– До вечера еще слишком далеко… – понурился рыцарь, приглядываясь к своему отражению. – Лечь поспать? Да разе ж уснешь…
Черный рыцарь несколько раз принимался за ноутбук, но творившаяся с ним внутренняя лихорадка не давала сосредоточиться, ни за чтением, ни за письмом. Перед глазами всплывала та самая женская щель, втянувшая сначала его глаза, а теперь душу…
Сердце опережающе билось. Рыцарь потел и каждые пять-десять минут бегал в туалет. Но там ничего или почти ничего, какие-то капли.
– Это нервное. Хорошо, что соседи на работе, а то как-то неудобняк.
Время, как сытый котяра лениво зевало, потянувшись, снова укладывалось…
***
Он сидел на диване, то откидываясь к спинке, то склоняясь к ноутбуку. Семнадцатидюймовый павилилон ютился на табуретке, по обыкновению стоявшей возле дивана.
Комната девять квадратов в двухкомнатной квартирке, обклеенная синими обоями с золотистым узором вырванным из морского контекста, белый потолок, люстра под золото с тремя белыми кувшинами, и во всю стену окно, открывавшееся, как балкон, только без балкона и даже без решетки. Открыл, шагнул и полетел, как в книжке про Дона Хуана…
У противоположной от псевдобалкона стены стояли коричневые стол с ящиками и стул. На столе белого цвета микроволновка и чайник, тоже белый с прозрачной вставкой. Еще в комнате был двустворчатый шкаф, с зеркалом на обратной стороне одной из створок. На полу линолеум.
Шкаф коричневый. Коричневый пол с рисунком из пересекавшихся квадратов. В коричневую клетку плед покрывал темно-красный хозяйский диван. А вот покрывало он купил сам, не потому что понравилось – в тон обстановке. Как-то подумалось заменить желтые занавески на золотые.
Сочетание цветов успокаивало. Это была его медитация…
Успокоившись, он принялся селфить по новостям – привычка одинокого человека убивать время. Куча сайтов, сотни пишущих, а новости одни и те же. Беспонтовая камарилья…
***
“А если они придут сюда?! – полыхнуло в уме. – Да ладно. Ну, а вдруг!”
Мужчина рванул на кухню. Распахнул холодильник. В отличие от полочек соседей, его две почти пустовали: огрызок дешевой колбасы, немного сыра, развороченная пачка масла, кастрюлька с пельменным супом. В морозилке пельмени и сало…
Пельменный суп он изобрел для детей, когда жена по какой-нибудь причине отсутствовала. Простое и быстрое блюдо. Как суп с фрикадельками, только с пельменями. Сынок любил пельмешки, а дочурка вкусную водичку с картошкой.
***
– Папа! Папа! – крича на перебой и толкаясь, в спальню вбежали походившие на него мальчик и девочка. Глаза их светились. Лица сияли. – Мы пельменный супчик хотим!
– Папа занят, мои дорогие, видите, я документы печатаю. – Обнимая детей, проворковал он. – Попросите маму.
– Уууу… – Загудели погодки, переглядываясь погрустневшими глазками. – У мамы не такой вкусный, как у тебя.
– Ну, ладно. – растаял папа. – Пять минут подождите – закончу тут. Хорошо?
– Мама, мама, папа нам пельменный супчик обещал сварить! – звеня счастливыми голосами, дети устремились в зал.
***
– М да, надо сходить в магазин. – пробормотал мужчина, потирая наморщенный лоб, опуская ладонь на вдруг защипавшие, налившиеся слезами глаза. Слова тряслись и подпрыгивали, словно ехали по ухабам. – И обязательно что нибудь к чаю. Чай, кофе у меня при-и-отмен-ные, дор-рогие.
Бросив пить и курить Авангард Всеволодович отыгрывался на безалкогольных напитках, особенно на кофе…
***
Войдя в комнату, мужчина огляделся.
– Вытереть пыль и протереть полы. – глянув на экран телефона, заключил он. – Времени еще вагон и маленькая тележка…
*****
ЖЕНЩИНА В ЧЕРНОМ или ЗАВТРА У МЕНЯ ВЫХОДНОЙ
И проснется она, как обычно.
Примет душ потеплевших дождей.
чай зеленый нальет и привычно
бросит в чашку щепотку лучей.
Чай допьет и спеша на работу,
вдруг, опомнившись, сменит наряд,
стройных ножек объявит охоту
на мужской зазевавшийся взгляд…
Миллионы пройдут по дорожкам,
разнося по кварталам тепло,
скажут всем эти женские ножки,
что любви снова время пришло!
***
Он видел ее располагавшей к себе докторшей, когда она делала ему МРТ и компанейской девчонкой, пившей с ним кофе на крыльце городской больницы.
Теперь она выглядела не преступной красавицей ироничной и элегантной женщиной, с которой не каждый отважится заговорить.
«Эх рыцарь по зубам ли тебе эта крепость. – он скорее констатировал чем вопрошал. – В КФС уже не пойдешь. Она специально так вырядилась, чтобы вытрясти мой кошелек?»
Подойдя к нему, богиня оказалась доброй и снисходительной. Вероятно, заметив, что кавалер обомлел от ее перевоплощения, обдавая мятной свежестью духов, запросто предложила:
– Привет. Выпьем вина?!
Да это голос той девушки сексуальной и милой. А вроде ничего особенного просто угольного оттенка брючки и антрацитовой масти ветровка произведенные брендами. И разумеется прическа и макияж.
Жутковато, когда женщина вся в черном. Даже ногти покрашены черным лаком. Черные до блеска туфли черная с глянцем сумка в черную искру шарф. А так же черные, взлетающие к вискам брови, черные волосы, взбитые в копну, черный жемчуг оттягивал мочки. Только помада коричневая как глаза. И разумеется коричневатая то ли от загара, то ли от рождения кожа. Неожиданное сочетание черного с коричневым…
***
Они стояли на автобусной остановке, где он встретил ее через полчаса после звонка. Майский день угасал, словно костер, но Солнце, отходя ко сну, усиленно лобызалось, проявляя горячую любовь ко всему живому.
Час пик втягивал щупальца, освобождая улицы для влюбленных и гуляющих. Они встретились возле центрального парка. Ему десять минут пешком. Ей столько же на автобусе.
– А что мы стоим? Серьезно, я выпить хочу! – разрушила она оцепенение, в которое их упаковала почти летняя теплынь.
Она взяла его под руку:
– Пойдем или поедем?!
– А куда? – перенимая веселый тон, утопая в женском благоухании, и расположенности к нему, а бог с ними с деньгами и здоровьем, согласился он. – Есть предложение? Я как-то не знаток здешних мест для приличного отдыха.
– А для не приличного? – улыбнулась она, опаляя загадкой.
– И для не приличного тоже. – он улыбался в ответ, чувствуя как распускается в душе цветок обожания. – Пока ни завязал, пил дома или на природе. Один. Ты знаешь, в последнее время хотелось уединения и размышления под это дело, а не бурных разговоров о ерунде.
– А к тебе можно? Завтра у меня выходной… – вкрадчивый голос, обретя материальность, прозвучал прямо в сердце. По телу побежали мурашки как от испуга. Он почувствовал прилив крови к голове к паху. Душа моментально сжалась в черную дыру и, наверное, он бы исчез в ней всем телом, но его дернули за руку:
– А?..
Господи как знакомо ему это “А”. Но в отличие от старого зацикленного на себе, звучавшего походя и не глядя, новое смотрело пристально и всепоглощающе…
– Что? – переспросил он растеряно с лицом покрасневшим чуть ли ни в цвет волос.
Нет, не такой была их первая встреча с бывшей. Очень похоже, но чуточку иначе…
*****
СУЖЕНАЯ РЯЖЕНАЯ или БРАК НЕ ПО ЛЮБВИ НЕ ДЛЯ ВСЕХ…
ЛЮБОВЬ МОЯ ТОСКОЙ ТЫ СТАЛА
Я КАЖДЫЙ МИГ ХОЧУ ВЕРНУТЬ
МЕНЯ СУДЬБА ПЕРЕИГРАЛА
НО СЧАСТЬЕ ЗНАЛ Я ХОТЬ И ЧУТЬ
***
В потертых джинсах с дырками на коленках, обтянувших круглую попу, в черной футболке с цветным принтом, едва вмещавшей третий размер по привокзальной площади шла молодая красивая женщина. Ее походка была стремительной как у модели на подиуме и улыбалась она как человек уверенный в своем превосходстве.
Несмотря на полноту и невысокий рост ее фигуре позавидовала бы и богиня. Навскидку женщина весила килограмм шестьдесят, не превышая ста шестидесяти сантиметров. Неординарность брюнетки подчеркивала короткая стрижка с чубом до подбородка, а красные губы на загорелом лице, словно яркий цветок в клумбе выделялись издалека.
Слева направо пышную грудь пересекала синяя лямка спортивной сумки. Справа налево красный ремешок женской сумочки.
– Патронташ. – высказался мужчина лет сорока. Рыжий и худой. В темно вишневом поло и серых штанах. Его руки пустовали, не считая дымившей сигареты.
Мужчина и женщина знали друг друга по интернет переписке по голосу в телефоне и по фотографиям некоторых частей пересылаемым в электронке. Разумеется, кое что представлялось иначе…
– Слишком тяжелая. – разочаровался встречавший. – Мне бы такую, чтоб на руках носить…
***
Казалось, что привокзальная площадь внезапно опустела или вследствие какого-то чуда раздвинула края, создавая широченный проход в центре. Больше не мозолили глаза стоянка такси и таксисты с одной стороны. С другой, здание вокзала с эпическим ступенями людьми и шпилями под старину. Будто Солнце в небе там царила она ослепительная и чужая…
***
Ее не спокойный нрав он узнал позже. А его товарищ и компаньон, после знакомства с ней сказал:
– Комиссар. Ей бы кожаный плащ и револьвер.
***
– Эффектная, но не в моем вкусе. – проговорил, прятавшийся за киоском мужчина, когда она прошла половину площади и еще оставалось время на отступление.
– Не по-мужски это. Да и женщины давно не было в натуральную величину…
Глядя на нее он восхищался ею, но не чувствовал душевного влечения к ней.
– Ну, не моя это женщина. – доказывал он себе.
И себе возражал:
– Ну, не могу я вот так взять и свалить. Не могу. Понимаешь?
И Понимаешь умолк. А Нестарый и Симпатичный вышел навстречу Приезжей Красавице Будущей Матери Его Детей.
***
Когда они сошлись и поздоровались, то первые минуты вели себя сдержано, скорее приятельски, а не как влюбленные, хотя уже вовсю виртуалили. Правда, без видео, тогда еще не было такой роскоши. В общем, они увидели друг друга впервые.
Кстати, она тоже удивилась, разглядывая его:
– Какой-то ты изможденный.
***
Душе душево, а телу телово. Наконец судьба сблизила их, что называется, в живую, усадив подле, вынуждая соприкасаться телами из-за тесноты. Половозрелых самца и самку не оставят равнодушными прикосновения даже случайные, не остановят и не подходящие условия совместного нахождения.
Автобус оказался полупустой. Остальные пассажиры предпочли разместиться впереди. Он и она сидели сзади, наслаждая друг друга руками, перемежая любовь со сном, едой, и променадом на остановках. Инициатором, конечно же, был он, а она смотрела на него с восторгом и уважением за проявленную смелость, с удовольствием раздвигая ноги, тихо постанывая от проникающего вглубь нее пальца…
***
Вспыхнула страсть, словно подожженный газ из трубы. С шумом желания со свистом опасности с романтическими приключениями. Самозатухающая после очередного оргазма. Думали они, что это настоящее? Трудно сказать. Что-то такое думали, если не расставались.
А вот полюбить эту женщину, не совпадавшую ни внешне, ни внутренне с его идеалом женственности, он не мог. Для обожания и преклонения ему требовалась муза, изящная телесно утонченная душевно, но ни как не толстозадая амбициозная бабища.
А ее груди, которыми она так гордилась, свисавшие как две дыни с дерева, он считал не аккуратными и даже вульгарными. Смотреть на них не хотелось, не говоря уже о том, чтобы нацеловывать.
“Что такое любовь? – рассуждал он в те дни. – Любовь это когда действительно невозможно наглядеться. Если говорят “глаза б мои на тебя не смотрели”, наверняка, не любят”.
Разумеется, такого непотребства он не говорил, так же как за все годы, прожитые вместе не говорил и тех слов, которые женщины желают слышать чуть ли ни постоянно. Он так и не признался в любви и не сделал ни единого комплимента.
И всё же он понимал, что она красивая, замечал завистливые взгляды, обращенные на нее и, гордился тем, что урвал такую прелестницу. Это была гордость паука поймавшего в свою сеть прекраснокрылую бабочку.
***
Настоящая или кажущаяся таковой любовь пришла к нему с появлением детей. Но прислушиваясь к новому чувству, он понял, что любит не женщину, а родственницу, мать своих “щеночков”, как он их называл. Порой хотелось сказать об этом и даже назвать сестрой.
Так не могло продолжаться вечно. Прежде всего, женщина хочет любви к себе, а уж потом к своим детям. А через четыре года она захотела перемен.
Он не стал бы ничего менять, но уезжая в командировки, всё чаще задумывался о любовницах в каждом городе, где приходилось бывать. Присматривался к подходящим вариантам, пока не решаясь действовать из-за мучившей совести.
Однако чуть позже придумал оправдание. Объясняя допустимость измены тем, что разгрузившись на стороне, будет приходить домой умиротворенным и сытым, то есть по фиг ему готовила она или нет, и будет ли сегодня сосать. Тем самым оставляя нерадивую жену в покое и наедине с ее гребаным компьютером. Короче, всем от этого только лучше.
***
Прошло еще два года. Он так и не изменил. Не было сил что либо предпринимать и от омрачавшего душу понимания, что брак лопнул как мыльный пузырь из-за столкновения с препятствием. Еще не высохла оставленная им влага, но это ненадолго и неизбежно. И от загруженности на два фронта – работа и дети. Занятая интернетом, она все больше спихивала их на него.
Всё чаще она исчезала из дома вечерами с планшетом в сумочке. Дети и муж, видите ли, мешали ей заниматься, как она заявляла, важным делом, администрированием сразу двух групп по поддержке воюющего Донбасса.
Он этого не понимал. Уговаривал бросить бессмыслицу и заняться детьми и мужем, раз не хочет работать. Она фыркала, отвечала с презрением, мол, ты и занимайся, я тебе их родила, а я буду жить, как я хочу.
А иногда она хвасталась, что тот или иной мужчина обратил на нее внимание или вовсе предложил интим. Он удивлялся не этому, а тому, что не испытывал ревность. Может он чувствовал, что она врет. Или был уверен, что она достаточно благоразумна, чтобы не променять семью на грязные шашни в салоне авто с каким-нибудь местным уродом.
***
В итоге всё кончилось. Мелкие ссоры переросли в крупные скандалы. Возникло полное отчуждение и не желание понимать партнера. И ненависть, ненависть…
– Уходи. – сказала она.
– Куда уходи?
– Сними квартиру и живи.
Это был выход, но почему-то он стыдился подобного исхода. Почему-то он не представлял возможным жить в разводе в одной деревне с обломками, будучи и сам обломком. Это была какая-то дурость, засевшая у него в голове, мол, если расходиться, значит, разъезжаться в разные города, страны, стороны света…
***
За несколько дней до финального отъезда он стал отстранять от себя детей, делая это с напускной строгостью, мол, видите, какой папка плохой, не любит вас.
Применяя боль как прививку, подготавливал неопытные души к первой в их жизни настоящей потере. Причинял, по его мнению, незначительное горе, пытаясь защитить от непосильного.
К разбитому корыту он не планировал возвращаться, поэтому и хотел, чтобы дети, хотя бы немного привыкли к разлуке и не особенно грустили о пропавшем отце. Больно было невыносимо…
Чем сильнее страдание, тем больше решимость. Он уехал, не попрощавшись, воспользовавшись моментом, когда жена повела детей в садик, едва ли третий раз сама за два года как их устроили туда.
Всё, с этого момента началась новая эпоха. Эра бывших. Бывшего всего, канувшего в никуда, но оставившего неизгладимые следы и незаживающие раны…
*****
ЛЮБОВЬ
Еще хотя бы десять лет…
О Господи как жизнь прекрасна!
Еще я не наелся тех котлет,
Что жарит мне жена ужасно.
За это время дети подрастут.
Увижу сына я с усами.
О Господи я не серьезен тут,
Но искренен, поверь, меж нами!
.. увидеть доченьку невестой,
Подарок свадебный вручить,
Потом уже к тебе с оркестром…
Ну, дай мне Господи еще пожить!
***
– Я голову покрасила! – сообщила Жатьмира как главную новость дня.
– Красиво.
– Я тоже так думаю.
– Когда успела?
– А. – девушка махнула рукой. – Я сегодня до обеда работала.
– Ясно.
Оставляя небесный прожектор за спиной, прогулочным шагом они шли через парк, сначала в Винлаб возле его дома, потом к нему.
Девушка уговаривала, что бокал красного не повредит и даже(!) будет полезен.
– А два?! – ворвался он в птичий щебет, в шелест листьев, в шум фонтанов.
Не особенная шутка, но они искренне смеялись.
Такая она нравилась ему еще больше. Невысокая как и его бывшая, но более тонкая. Вдобавок черное, как известно, стройнит особенно после белого. Она казалась ему пером. Птица Счастья пролетала над ним и потеряла, а он поймал. Не обязательно же чтобы счастье было, например, золотым или радужным, может же оно быть черно-коричневым с блестками?
Всматриваясь в кожу спутницы, он отметил ее гладкость и чистоту. Ну, прямо без единого изъяна. Эту кожу хотелось скорее потрогать руками губами, прилипнуть всем телом. Попутная мысль:
“Откуда у нее загар не в сезон? То же пользуется кремом красящим кожу?”
И всё таки удивительное лицо, будто европий тип совместили с азиатским. Форма и цвет глаз, цвет кожи восточные, остальные черты западные: продолговатый анфас и высокий умный лоб; вытянутый благородный череп; верхние веки не нависают над глазными яблоками.
– Я русская! – она разгадала его задумчивость. – Коренная москвичка. Имя славянское. Ста-а-рин-ный род. По семейной легенде до Рюриковский. По легенде только!
И они снова смеялись. При этом она крепче обхватывала его руку, прижималась левой грудью. Твердая! Тактильные ощущения чрезвычайно радовали Авангарда Всеволодовича. Особенно радовалось плечо.
Ну уж нет ни за что на свете он больше не будет чувствовать себя больным и старым. С этой женщиной только жить! Жатьмира… надо же какое красивое имя! Это не случайно!
***
Восторг жизни саднил в солнечном сплетении. Взлететь бы сейчас или расшириться до бесконечности…
Всё не случайно! Весна! Погода! Встреча с женщиной! Мечта воплоти или сказка в реальности…
Это справедливо, он заплатил самую дорогую цену – жизнь!
***
Похоже, что он какой-то колдун. Или его кто-то услышал и заключил договор: я тебе то что ты хочешь, а ты мне те годы, которые мог бы прожить. Тебе они всё равно не нужны…
Последние годы он грезил о досрочном выходе на пенсию. Домечтался. Теперь у него смертельная болезнь, проявившаяся внезапно и слишком поздно, чтобы вылечиться. Пенсия по инвалидности обеспечена. Прогноз – от двух до пяти лет. Но каких! Самое время вернуться к самому себе.
Осталось только простить всех. И себя… Сделать почти невозможное… Наверное, это такой юмор. Черный юмор от Бога – на тебе свободу, но(!) свобода у нас в паре с душевными муками…
***
– Не грусти. Ты плачешь что ли? – Жати зашла ему наперед. Остановилась. Прихватила его руки повыше локтей и смотрела смотрела…
Авангард послушно остановился. Что-то он почувствовал от нее. Какую-то необыкновенную силу. Может, показалось под влиянием ее душевного тепла. И он сделал этот шажок, который хотел сделать еще утром во время совместного кофе на крыльце. Но если утром было телесное, то здесь другое.
– Да нет, я не плАчу, я плачУ. – сказал он и обнял девушку как родную как настоящую свою жену… Ему и правда пришла мысль сказать “спасибо родная”.
***
Не, надо оттолкнуть ее, а то и правда ща разрыдаюсь.
***
Он было шевельнулся, но Жати прижалась сильнее, ее ладони гладили его спину. И тут он задрожал…
– Ничего, ничего милый, всё будет хорошо, я с тобой…
***
Никто не жалеет мужчин. Особенно жены. А иногда нужно… просто обнять… крепко крепко… по-настоящему…
И как бы по собственной инициативе. Не дожидаясь, что первый ход сделает он.
Почему-то женщины взвалили всю ответственность на мужчин.
Мужчины тоже люди и могут быть благодарны за пару минут настоящей любви.
***
Жизнь ведь не предполагает ни любви, ни жалости. Жизнь чрезвычайно требовательная штука.
“Чуть расслабишься и пропал”. – думает мужественный и ответственный человек.
Зачастую это и губит хороших людей. Я имею в виду перенапряжение.
И я не имею ввиду сильнейших. Я о простых и обычных. Многие из них могли бы стать необыкновенно сильными, окажи им поддержку близкий дальний кто-нибудь.
Это я вообще обо всех…
***
Любовь это не борьба противоположностей. Любовь это совместные усилия, направленные в одну сторону и не важно, кто в данную минуту сильней. Всё возвращается усиленное в тысячу раз.
Так-то. Все знают, но мало кто помнит…
***
Любите и будете любимы!
Автор публикации
