Честно говоря, перед тем, как начать рассказывать вам эту историю, я перекрестился. Потому как страшно…
Страшно от того, что речь здесь пойдет о совсем для меня не ясных и не понятных явлениях, которые, между прочим, к чертовщине отнести я поостерегусь.
Дело в том, что человек я в принципе не верующий. Нет, конечно же, в церкви свечу за здравие или за упокой соответственно надобности я поставить могу и так далее, но все это – как бы помягче сказать – больше для проформы что ли, потому что так полагается. Да и молитв, даже самых элементарных, я не знаю.
Вернее – не знал. До того, как поехал в деревню к своему школьному товарищу на рыбалку…
Это был пятый день моего отпуска. Еще с утра поймал себя на мысли, что сегодня-то вот точно уже делать нечего. К сожалению, телевизор надоел, диван – тоже, запланированная к прочтению книжка кончилась еще вчера.
В очередной раз матюгнул своего руководителя, который отпустил меня на двухнедельный отдых с месячным опозданием, из-за чего даты наших с женой отпусков не совпали и на море мы, естественно, не поехали. Видя мои мучения, супруга – надо отдать ей должное – как могла нагружала меня домашними делами, на выполнение которых больше часа ну никак не выходило.
На сегодня вот написала список – чего на рынке купить надо…
Между прилавков походить я люблю – от вида сочных фруктов и овощей на душе радость появляется. При этом с торговцами я разговариваю, некоторых даже по именам знаю. Среди них есть и пара совсем уж для меня близких знакомцев, а один из них – мой однокашник, который в деревне за сто километров от города живет.
Само собой, что его я первым глазами искать начал. Санька оказался на своем «картофельном» месте. Выглядел он грустно.
– Здорово, дружище! – поприветствовал я старого знакомого, изобразив на лице улыбку.
– Здоровей видали… – понуро ответил Санька.
– Ты чего такой грустный, – спрашиваю.
– Чего-чего… Голова бо-бо. Вчера по новому рецепту напиток приготовил. Пока капало, пробовал. Напробовался вот…
– А чего же утром не поправился?
– Скучно, Серега, одному-то, без компании. Поговорить охота, удочки снарядить да на рыбалочку! Э-эх… У нас ведь там, на хуторе, места-то какие – душа глядючи на них танцует!
И тут посмотрел на меня пристально.
– А ты чего это не на работе?
– В отпуске я, – отвечаю.
– В отпуске, говоришь? Чего же сразу не сказал?! Айда ко мне!
– Куда? – Не понял я. – В деревню что ли?
– Сам ты – деревня! Я свое хозяйство хутором называю – у меня же двор на краю поселка, рядом речка, лес. Даже кладбище недалеко имеется!
– При чем здесь кладбище?
– При том, что тихо у меня, как на погосте! Давай, поехали! Я прямо сейчас торговлю сверну и тронемся на моей «ласточке»… Через пару часов на месте будем!
Ну а что, заманчивая, в общем, перспектива – на природе я сто лет не был, а о рыбалке даже не мечтаю уже. Мое молчание Санька расценил как сомнения.
– Серега, ты не думай – долго гостевать не заставлю. – Смеется. – Завтра к обеду верну в целости и сохранности – так жене и скажи.
А я уже трубку мобильного к уху подношу. Супруга к удивлению согласилась без возражений и всяких условий: «езжай, говорит, проветрись…»
Сказано – сделано.
Через десять минут мы сидели в Санькиной «Ниве». Мой однокашка всю дорогу трындел о чем-то: рассказывал про большого сома, который председательский УАЗик к самой плотине за трос, которым он его выловить хотел, утянул; о землянике размером с кулак, которая в горлышко литровой банки не лезет; и про то, что на их кладбище мертвецы ночами ходят…
– Ну это, – говорю, – ты уж точно врешь: мертвые люди ходить никак не могут – наукой доказано!
К удивлению, настаивать Санька не стал:
– Спорить не буду, так как сам не видел…
В общем, дорога пролетела быстро и незаметно.
Дом одноклассника порадовал своей срубовой монументальностью и большим количеством имеющихся надворных построек, среди которых, вероятно, были и коровник, и курятник, и банька.
Навстречу нам вышла приятная на вид женщина в подвернутом переднике и с мокрой тряпкой в руках.
– Супружница моя, – представил женщину Санька, – Анной зовут.
– Одноклассник Сергей, – назвал я свое имя и протянул ладонь для пожатия.
– У меня руки мокрые, – ответила с улыбкой Анна. – Да вы проходите в дом-то, только на кухню идите – я там не помыла еще… Я детей – Маринку с Ванькой – еще утром к бабушке гостевать отправила, каникулы у них…
Пока Санькина жена на стол накрывала, он мне свое хозяйство показал – здесь у него две коровы содержатся, которые «молоко вкуснющее дают», там – кур несчитано, от которых бульон настолько густой получается, «что ложку ставить можно», а вот это – та самая мастерская, где он напитки изготавливает.
– Я ведь не ради пития окаянного, а дабы не отвыкнуть – так, по чуть-чуть, с каждого «замеса» по трехлитровой банке выходит. Разные делаю: на шишках, смородиновых листьях, на свеколочке и так далее. Вот, – занавеску со стеллажей от потолка до пола отодвинул, – за несколько лет накопилось…
А там! Разного цвета и перелива банки с прозрачной, как слеза, жидкостью стоят. К себе манят.
– Выбирай, Серега, любую.
Я пальцем в первую попавшуюся банку с желтоватым оттенком ткнул. Санька похвалил:
– Губа не дура, – говорит, – молодец, на облепихе выбрал.
Последующий процесс «за встречу», «за детей», «за хозяюшку» и так далее я, конечно, описывать не стану – как у всех всё. Примерно часа через три, ближе к вечерней зорьке, стали на рыбалку собираться. Для этого одноклассник два удилища, обмотанных леской, из сарая принес, и консервную банку, в которой уже копошились червяки для наживки окуню.
Из дома вышли в замечательном настроении, тем более, тихий августовский вечер этому способствовал. По дороге к речке подумалось, что совсем не зря я на хутор к Саньке приехал – потом что вспомнить будет.
Шли достаточно долго – с полчаса примерно.
– Можно, конечно, было бы и через кладбище пройти, – Санька рукой куда-то влево махнул, – так короче в два раза, считай. Но кто его знает: вдруг там и правда покойники бродят…
– Дружище, ну чего ты как маленький-то? – Улыбнулся я. – Детина двухметровый, а в сказки веришь.
– Береженого Бог бережет, – сказал, как отрезал, мой одноклассник. – Вон, люди всякое поговаривают…
Меня такие истории интересуют мало, поэтому пересказать их я не попросил. Впрочем, Саньку это обстоятельство ни чуть не смутило и несколько “страшилок” он мне все-таки поведал – приведу их а продолжении к текущему описанию событий…
Сама рыбалка, собственно, стала продолжением застолья с «облепиховой» – удочки мы только перед уходом, уже в темноте, проверили. Естественно, что улов отсутствовал. Да и не это главное – гораздо важнее то волшебное настроение, которое нам подарили невидимые в траве кузнечики, искорки мечущихся светлячков и невероятной чистоты воздух, наполняющий все нутро под завязку – голова кружилась от запаха травы, полевых цветов и речной свежести, а не от допитой трехлитровой банки.
Из-за этого необходимость получасового возвращения утомляла заранее.
– Саня, друг, – говорю, – давай в обход не пойдем, а?
– А как тогда пойдем? – Не понял Санька.
– Давай срежем!
– Ик. Давай! А где?
– Известно где, – и в ту же сторону, куда одноклассник несколько часов назад рукой махал, показываю, – через кладбище…
Санек на несколько секунд задумался.
– А давай, Серега! Ик.
После поворота на тропу, ведущую к погосту, шествие – как самый трезвый – возглавил я. Думаю, видел бы меня кто сейчас: в майке с отсвечивающей в темноте надписью «Kiss» и с длинными удилищами на плече – со страху за тридевять земель убежал бы. Однако когда к кладбищенским воротам подошли, стало не по себе, мысли взбудоражили фантазию, которая почему-то нарисовала в голове образы потрепанных апокалипсисом зомби. Впрочем, перед Санькой трусить не хотелось, и мы продолжили движение.
В самом проеме калитки ворот вдруг почудился папиросный дым, а чуть правее я заметил вспыхивающий при затяжке табаком уголек.
– Кто здесь? – Спрашиваю.
– А здесь кто? – Спросил хриплый мужской голос в ответ.
– Я, Серега, друг Саньки с хутора…
– Аааа, Санька, значит? – Из темноты появился старикашка в потрепанном пиджачке и в кепке, надвинутой на затылок. – Санька, ты где?
– Ик…Здесь я, Михалыч…
– Чёй-то вы так позднехонько идете? С рыбалки чё ли?
– Ик. Угу…
– Много ли помали? – Продолжал допытываться старичок.
– Них… мали… Ик.
– Что же ты, Сашенька, себя не бережешь? Вона как наклюкался. – И уже ко мне обращаясь: – Ты, мил человек, дорогу-то здесь вряд ли найдешь, плутать будешь, от Саньки-то пользы, видать, нет совсем, так что давайте-ка я вас, рыболовы, провожу.
– А вы кто? – Не удержался я от вопроса.
– Знамо кто: сторож местный.
– Уф, дедушка, а я уж напугался от разговоров всяких…
Мы уже мимо крестов и надгробий шагали.
– Каких-таких разговоров?
Между делом мы вдвоем Саньку под руки взяли, чтобы не спотыкался об ограды.
– Да вон, друг рассказывает, что здесь по кладбищу мертвецы всякие ходят…
– Ходят, конечно, да не всякие, – сторож Михалыч вздохнул, – а только те, чья душа неприкаялась. Или, может, дело тута, на земле, какое осталось.
– Вы так говорите, будто сами их видели.
– А то как же, кажную ночь вижу. Тока безобидные они все, не боись, если что, не тронут. Я-то здесь, в поселке месном, считай, всю жисть прожил, много чего видел. А здесь ведь чужих-то не хоронят, своих тока. Так что мне уж точно бояться нечего – знакомые одни лежат.
Когда к краю кладбища подошли, Михалыч меня папироской угостил и прикурить дал.
– Кури, не жалко, мил человек. Такого табачка сейчас днем с огнем не найдешь – кавчество!
От самого забора в лунном свете было четко видно дорогу, ведущую к Санькиному хутору – идти, как показалось, оставалось всего метров двести.
– Ну, бывай! – Михалыч мне ладонь протянул для пожатия – рука у него была крепкая, колхозная. – Здеся вы уж сами дойдете не торопясь.
И посмотрел на меня почему-то так грустно, что сердце от жалости защемило.
– Может, – говорю, – и вы с нами? Там у Саньки еще много напитков разных есть, на всех хватит.
– Нет уж, выпил я свою цистерну, без меня справитесь, на пост обратно пойду…
Повернулся и растворился в кладбищенской темноте…
Утром меня разбудил Санька.
– Вставай, Серега! Солнце уже высоко!
– Ну дай поспать еще немного, – пробурчал я сквозь ресницы.
– Друг, никак не могу – Анька корову с утра надоила, молоко надо в город вести пока свежее. Заодно и тебя домой доставлю.
Выглядел одноклассник при этом бодро, как будто и не было вчера никакой рыбалки.
Собрались быстро. Анна нам в дорогу несколько теплых пирожков с картошкой дала и пластиковую бутылку ледяной колодезной воды. Больше половины пути я продремал за заднем сиденье. И только когда подъезжали к городу более менее пришел в себя. Одноклассник вызвался меня прямо до дома подвезти. С собой нагрузил меня домашним творогом, литровой банкой сметаны и трехлитровой банкой с прозрачной жидкостью.
– Саня, это уж точно лишнее… – Попытался я протестовать.
– Бери, бери, – улыбнулся Санек, – вчера небось понравилась?
– Да уж… Еще вопрос: кому из нас понравилась больше. Мы тебя с Михалычем через кладбище еле дотащили…
– С каким таким Михалычем? – Санек даже из машины вылез.
– Со сторожем…
– С каким еще сторожем? – Глаза одноклассника, казалось, из орбит сейчас вылезут.
– Кладбищенским. Старичок такой, в пиджачке. Санька, да ты мне сам его представил!
– Ё-моё! Михалыч у нас в селе десять лет назад жил. Умер давно…
– Дружище, ты прекрати врать-то. Я сам с ним вот как сейчас с тобой разговаривал. Даже папиросы его курил! Он тебя под руку вместе со мной нес!
У одноклассника, смотрю, пот на лбу выступил.
– Вот так, Серега… А ты говоришь… Во дела. Выходит, покойник нас через погост провожал…
Вот именно в этот момент какая-то молитва сама собой в голове всплыла.
Затем Санек хлопнул дверцей и на рынок поехал. А я еще долго стоял у подъезда и думал – где во вчерашнем приключении правда, а где – нет. Но так в итоге ни до чего не додумался – спасла пришедшая на ум кем-то давно произнесенная фраза о том, что бояться надо живых, а не мертвых. Поэтому вспоминаю сегодня эту историю только с улыбкой. И с удовольствием от оставшегося на майке запаха качественного табака старой папиросы…
Автор публикации
