Возвращайтесь!

Первые дни октября выдались солнечными, но чрезмерно холодными. Слабый ветер леденил кисти рук и продувал осеннюю куртку. Изнутри тоже мало что согревало. В последнее время мессенджеры приносили совсем безрадостные вести. Вот и сегодня не обошлось: “После тяжелой болезни умер Михаил Юрьевич… Невосполнимая потеря. Учитель, наставник, нравственный ориентир для многих поколений…”. Слова некролога более чем полностью соответствовали действительности. Да, идет время! Когда я сам только начинал работу зеленым новичком, он уже был “добрым дедушкой”, профессионализм и человеческое обаяние которого располагали любого. Таких простых и отзывчивых людей всегда и везде не хватает. От мысли, что хорошие люди уходят, от неизбежности этого стало совсем зябко.

Послышалась громкая речь, полностью состоявшая из нецензурных выражений. Они использовались уже не для связки, а на замену обычным словам. Ничего удивительного – в конце улицы располагалась вереница низкопробных баров, где получала свой первый жизненный опыт “школота́”. Мимо прошли две девушки вполне симпатичные и приличного вида. Одна в распахнутой “дутой” белой куртке, черных брюках-клеш и очках с большими круглыми стеклами в тонкой блестящей оправе. На ее футболке белым по черному виднелась объясняющая многое надпись «Animals». Судя по контексту, вторая девушка заметила, мол, не стоит ли говорить несколько тише, на что услышала от своей товарки историю о посланном в известном направлении индивидууме, посмевшем сделать замечание, с отповедью: «Вообще, не слушай – это моя частная жизнь!».

Нет, жизнь жестокая штука, поэтому когда-то надо познать ее и такой. Но так явно и открыто демонстрировать свою порочность ни к чему. Путь от добродетели к пороку быстр, прост, ярок и сладок, а вот обратный путь труден, долог и далеко не всегда приятен.

Навстречу прошел парень лет двадцати. Лицо укрыто складками темно-синего капюшона толстовки. На левом боку и спине его модной белой куртки – может быть, в барах ввели дресс-код? – располагались подсохшие относительно небольшие разнонаправленные помарки и следы-отпечатки темно-бурого цвета. Облик парня отчего-то казался небрежным и немного запущенным, а движения выдавали очевидную нервозность. Он уверенно и одновременно нелепо жестикулировал левой рукой, кажущейся неказисто длинной, то вскидывая ее вверх, то сгибая, то разгибая.

-Да как так! – громко, с истерическими нотками говорил он в телефон, который держал в правой руке. – Да я там практически людей убивал!..

Это не походило ни на браваду, ни на констатацию факта, но тяготело к последнему.

Что именно могло произойти на этой улице, лучше всего знали сотрудники органов внутренних дел, скорой помощи и потребнадзора. Первые пресекали здесь драки, стрельбу и поножовщину, вторые спасали заблудшие организмы от чрезмерной концентрации веселящих и одурманивающих веществ, третьи – боролись с «лернейской гидрой» подставных юридических лиц, под личиной которых функционировали сомнительные заведения.

Раздался зычный рев, перешедший в отрывистый лай – девушки приветствовали молодого человека, полулежавшего на обшарпанной деревянной скамейке у входа в первый бар. Издаваемые ими звуки усиливались и искажались сводами открытой аркады галереи старинного здания, памятника архитектуры федерального значения, построенного в последнем десятилетии XVIII века. Фантасмагорическое ощущение присутствия параллельной реальности нарастало.

Чтобы скоротать время и согреться, я зашел в банк, располагавшийся в самом начале улицы, там, где она отходила от главного проспекта города. В операционном зале в этот воскресный день находилось немного людей. Не причиняя никому неудобств, я разместился на свободном зеленом диване. Операторов в зале тоже было меньше, чем обычно.

Молодая девушка, одетая в несуразный мешковатый клетчатый пиджак с большими плечами, помогала пенсионеру оформить доверенность на жену для распоряжения всеми денежными средствами. Она старалась не смотреть на сидящего перед ней человека, одетого в старую, заношенную одежду, какие-то спортивные штаны и стоптанные кроссовки. Даже когда голова инстинктивно поворачивалась в сторону говорящего, взгляд тут же прятался за непроницаемый черный щит большого плоского монитора.

Сморщенную, совсем без волос, желтоватого цвета кожу на голове старика обильно покрывали темные пигментные пятна разных форм и размеров. Он все старался как-то заглянуть в глаза своей собеседнице, чуть опуская голову и даже пытаясь глядеть снизу вверх, но девушка, тряхнув головой, сбросила вперед каштановые пряди, которые образовали непреодолимый заслон для ее визави.

Тот с трудом говорил и двигался. Все свидетельствовало о серьезно подорванном здоровье. Важность разрешаемого им вопроса являлась просто космической, требовала постоянно переспрашивать, уточняя детали. Когда он звонил жене и выяснял необходимые реквизиты документов, по строению фраз, интонации и деликатному подбору слов становилась ясно, что та также серьезно больна и редко сама выходит. Если с ним что-то случится, то опереться будет совсем не на кого, на помощь никто не придет. Поэтому он сейчас всеми возможными средствами пытается обеспечить ей хоть какое-то будущее.

-А на какой срок будет действовать доверенность?

-На десять лет, – ответила девушка, барабаня по клавиатуре, и продолжила, не задумываясь, – потом Вы прихо́дите к нам и продлеваете ее еще на десять лет.

От этой цифры старик как-то сжался, словно на его плечи упала непосильная ноша. Слова девушки назидательно напомнили ему, что этих десяти лет впереди у него точно нет.

-У нас стандартный срок – десять лет, – не поднимая глаз на клиента, добавила девушка, бодро отдавая свою жизненную энергию компьютеру. Тот был современным и относительно молодым, давал ощущение принадлежности к цифровой эпохе будущего. Ее эмоции транслировали не только холодное неприятие, испытываемое отвращение выдавали широко и некрасиво раздувающиеся ноздри, а также слегка кривящаяся верхняя губа – несмотря на все усилия воли и сознания, чувства были сильнее. Ни разу девушка даже не попыталась улыбнуться. Считая, что имеет право на черствость, одетая немногим лучше старика, это юное создание уповало на свое главное превосходство – надежду, время и силы все изменить.

Соседнее рабочее место занимала взрослая, ладная брюнетка. Каждая ее черта была если не идеальна, то практические великолепна, а в своей совокупности их обладательница приобретала просто чарующее обаяние. Плавные, показывающие уверенность в себе, движения сочетались с приятными чертами округлого лица. Прямые черные волосы красиво падали на плечи, дополняя такого же цвета глаза и эффектно контрастируя с идеально белой, почти искрящейся блузкой. Удивляло соседство обручального кольца на безымянном пальце правой руки с призывным, ярко-красным маникюром. В общении она полностью соответствовала своему облику.

Вот к стойке подошла блондинка на каблуках, затянутая в светло-коричневое пальто. Перехваченное на талии матерчатым поясом, оно сидело как влитое, взгляд не находил на нем ни одной горизонтальной складки. Идеально пригнанная “бабетта” на голове смотрелась воинственно, а взгляд практически метал молнии, не находя покамест достойной цели.

-Я владелица карты, ее проглотил банкомат,- не предполагающим возражения голосом произнесла блондинка, не дожидаясь, пока на нее обратят внимание. По этому началу чувствовалось – говорившая из тех, кто добивается всего и всегда, непременно устраивая скандал.

Брюнетка мягко повернула голову в ее сторону, не отрывая рук от клавиатуры.

-Да-да, конечно, – произнесла она, и нежный розовый цвет помады ее губ как-то сразу обесценил, сделал вульгарными плотно сжатые, красно-оранжевые губы блондинки. – Я сейчас закончу с клиентом и подойду.

-У банкомата или здесь?

-Как Вам удобнее, я подойду… – мелодичные звуки голоса дополнили успокаивающее гипнотическое ощущение.

Блондинка кивнула и отошла, не найдясь, как продолжить натиск.

Клиентом был широкоплечий плотный мужчина с небольшим черным рюкзаком. На нем была утепленная зеленая камуфлированная куртка, такие же штаны, заправленные в голенища высоких армейских ботинок. Широкая выносливая шея оканчивалась черноволосой коротко стриженной головой. Так обычно выглядят укоренившиеся в жизни семейные рыболовы и охотники, отрывающиеся на лоне природы. Мужчина объяснял, что нужно сделать с деньгами: часть куда-то положить, а другую часть обналичить.

-…их все не было, не было, а теперь появились, – зачем-то добавил он.

-Так вы туда?! – неожиданно для самой себя догадалась брюнетка. – Туда… куда и все сейчас?..

В взгляде женщины смешались забота и беспокойство. Ее юная коллега стояла за спиной – она подошла приложить магнитный ключ для подтверждения операции. Взгляд девушки выражал смятение и ужас. Перед ней находился человек, сломавший всю ее банковскую реальность. Его не волновали пени и просрочки, он шел в пугающую неотвратимую неизвестность, гарантирующую только смерть, и никому не было дела до его личных и человеческих качеств. Весь ужас этих мыслей явно читался в остекленевших девичьих глазах. Это по телевизору и в соцсетях все опосредовано, а тут… Девушка то смотрела на мужчину, то отводила глаза, словно прячась от кошмара.

Неожиданно брюнетка произнесла тихо, просто, ободряюще, тепло и ласково, открыто глядя в глаза сидящему перед ней:

-Возвращайтесь. Мы Вас здесь ждем…

По тому, как они сейчас смотрели друг на друга, какому-то секундному замешательству, выражению лиц казалось, что их связывают не случайные пять минут, а лучшие мгновения совместной счастливой жизни.

В сказанном оказалось столько искренней заботы от простого незнакомого человека, что мужчина сказал то, что еще секунду назад вроде как и не имело отношения к происходящему:

-А я там за Вас…