Идеальный донор

– Расслабьтесь и откиньтесь на спинку кресла.

Голос медсестры. Привычно ласковые инструкции. Я знаю их наизусть, но всё равно обязан слушать перед каждой процедурой.

– Сейчас в вашу кровь поступит анестетик, он притупит физические ощущения. Картинки, вызванные вашей памятью, мы усилим до комфортных вам пределов.

Из катетера в вене по телу разливается тепло, я обмякаю в кресле. Почти не чувствую, как на запястьях и голове защёлкиваются фиксаторы, почти не морщусь от игл, которые входят в виски.

– Назовите себя.
– Майкл Ив, 28 лет, донор категории А++.
– Хорошо, Майкл. Вы осознаёте, что происходит?
– Стандартная процедура. Я добровольно отдаю часть моих воспоминаний в банк памяти, вы лечите ими пациентов с болезнью Альцгеймера.
– Верно. Вы помните, какая по счёту процедура вам предстоит?

Я вздыхаю. Обычно людям не разрешают сдавать память чаще, чем раз в два-три месяца. Но я – исключение. Одно из немногих. Моя память восстанавливается быстрее, чем у других, поэтому за последние десять лет жизни я сдаю её уже в 117-й раз. Кроме того, мои воспоминания… Это редкость, но они всегда только лучшего качества. Самые светлые, самые добрые и радостные. Я – идеальный донор.

– Майкл, мы уважаем ваш опыт, но тестовый запуск всё равно придётся провести. Формальности, – где-то во внешнем мире медсестра вздыхает чуть виновато.
– Конечно.
– Как только вы почувствуете, что поток воспоминаний нужно прервать, нажмите кнопку. Начинаем отчёт. Три, два, один…

***

…за закрытыми веками пляшет летнее солнце. На моей коже – кофейный загар, в руках – бирюзовый диск фрисби: неровный, с отметинами и царапинами от острых зубов.

– Лови, Джек! – кричу я и бросаю диск в воздух.

Молодой лабрадор золотистой молнией срывается с места и летит за фрисби, то выпрыгивая повыше, то утопая в пшеничном поле.

Я смеюсь, беззаботно, во всё горло, а через минуту Джек уже несётся ко мне с диском в зубах.
– Хороший мальчик! – я треплю его холку и заглядываю в счастливые собачьи глаза. – Ну что, ещё разок?..

Кнопка.

Громкий сигнал прерывает поток воспоминаний.

Я успеваю нажать её за миг до того, как в голове возникнет дождливый день, холмик промокшей земли и бесконечная злость на водителя фургона, который не заметил на дороге лучшего в мире пса…

– Отлично, Майкл! – одобрительно звучит в ушах голос медика. – Тестовый запуск одобрен, качество воспоминаний – наивысшее. Как всегда! Готовы к основному пуску?
– Да, – отвечаю я, и в ушах раздаётся привычное:
– Три, два…

 

***

Я выхожу из клиники и ищу глазами Мэй. Не нахожу, хмурюсь…
– Угадай, кто? – знакомые ласковые руки закрывают мне глаза, и я улыбаюсь:
– Хм… Либо Чак Норрис, либо…

Мэй смеётся и толкает меня в бок.
– Юморист! Как прошло?
– Как всегда, отлично, – ловлю в её глазах задорные огоньки и в тысячный раз благодарю небеса, что познакомили меня с этим ангелом. – Я тут приметил новую кафешку, буквально за углом. Говорят, там самые вкусные маффины в городе. Но я не очень себе доверяю, будешь моим независимым экспертом?

 

***

Мы лежим под пледом, вдвоём, а гирлянда над нами окрашивает комнату разными цветами. Синий… Жёлтый… Красный…

Синий…

Мэй всхлипывает и отворачивается, закрывает мокрое лицо ладонями.
– Ну всё, малыш, я запрещаю тебе смотреть этого “Хатико”! Он плохо на тебя действует.
Она плачет и кивает, а я ловлю её руки, заглядываю в заплаканное лицо и прижимаю к себе.

Жёлтый…

Она продолжает плакать, а я не знаю, что с этим делать.
– Я не хочу, чтобы ты ходила в эту студию, – говорю я, чувствуя, что закипаю.
– Но я люблю танцевать! 
– Тереться задницей с этим уродом, ты хотела сказать?
– Мы просто танцуем, Майк!
– Видел я ваши танцы… Учти, если ты пойдешь туда ещё раз, я за себя не отвечаю!

Красный…

– Ты снова там была!!! – ору я не своим голосом, не в силах больше сдерживать гнев. – Ты что, не слышала меня?!
Мэй плачет, закрывает лицо, машет головой… Я хватаю её руки, сжимаю их так, что больно моим собственным ладоням. Прижимаю её к себе.
– Я. Запрещаю. Тебе. Туда. Ходить!!!

Мэй вырывается, кричит в ответ. Кричит, что я не имею права ей запрещать. Кричит, что я просто идиот и доведу её своей ревностью…

И я бью её по лицу.
Кнопка.
Кнопка!
Да где эта чертова кнопка!!!

 

***

– Доктор, мы его теряем!
Голос молодой женщины. Паникует. Почему паникует?

– Что-то не так с оборудованием… Не понимаю! На тестовом запуске всё было отлично!
О чём она? Пытаюсь встать, но виски пронзает и сдавливает… Боль? Это правильное слово?

– Майкл, не шевелитесь!
Кто такой Майкл?

– У нас утечка! Чёрт, он теряет всё! Всё подряд!
Голоса напуганы. Чьи голоса?

– У него критическая потеря!
– Невозможно!
– И тем не менее!..
– Нам необходимо переливание памяти! Срочно!
– У нас есть запасы его же собственной… За прошлые полгода, они ещё не ушли из банка. Своя память должна прижиться лучше всего…

Пытаюсь вырваться, но руки привязаны. Отпустите меня!

– Майкл, постарайтесь не двигаться! Вы потеряли почти все воспоминания, хорошие и плохие, мы вернем вам то, что у нас есть, но ради всего святого, не шевелитесь…

От сгиба локтя по телу разливается спокойствие, и я, кем бы я ни был, проваливаюсь в ничто.

 

***

Я смотрю в её окна каждый день. Издалека, потому что ближе мне запрещает судебное предписание. Её ставни закрыты, но я знаю, что она там – я видел, как она зашла домой со своим новым парнем.

Это должен быть я! Почему она не понимает?

Они никогда не будут счастливы так, как мы. Я вспоминаю время, когда мы с Мэй были вместе, и не могу найти ни одного плохого дня. Говорят, что я о них забыл. Но разве это не значит, что и она сможет так же?

Ей просто мешают плохие воспоминания. И я знаю, как ей помочь. Однажды она вернётся домой одна, и я это сделаю. Я в курсе, где достать анестетик, и мне точно не откажут парни из подпольной лаборатории – после запрета на официальное донорство они нашли меня, а я – неплохой заработок в их лице. Компенсации за несчастный случай мне не хватило бы и на полгода…

И я всё исправлю. Уберу из головы Мэй лишнее. Поделюсь правильными воспоминаниями о нас – только самыми светлыми и радостными. И мы снова будем счастливы.

Ведь я – идеальный донор.