После кэмпа я вернулась на позитиве. На удивление приподнятая, уверенная в себе и своих силах!
Через два дня, в четверг, после возвращения из кэмпа мы опять встречались в американском центре. Я увидела американку Анну в дверях Интернет-центра.
– Hey, Arina! How are you? – Анна тоже по-американски меня дежурно обняла.
– Fine, and you?
– Fine too…
Американцы каждый раз говорил и одно и то же – и так уже создавался диалог, и было, что сказать! Они не были уверены в знании языка русских. Даже Яся могла поддержать такой диалог. Незнание языка русских нельзя было им показывать. С плохоговорящими умные, продуманные американцы-миссионеры говорили заученными фразами, чтобы не делать акцента на плохом английском русских и не смущать их, не отпугивать от себя – плохой язык не мешал русским перенять веру миссионеров, что было главной целью миссионеров. А с хорошоговорящими уже вели полноценный или полуполноценный диалог.
– I was in the Internet and wrote some letters for my family in America and boyfriend in Europe… – продолжала Анна. – He is with religious mission there now.
– Yea… The camp was fantastic… – мне так хотелось повернут разговор к лагерю.
– Oh, yes. The camp was three days ago but it feels like an eternity!
– Yea…
– This is you, Arina. Eternity is you!
Так я сдала Алине тест на знание языка.
Воспоминания кэмпа меня сразу приподняло духом, взбодрило, порадовало и вселило уверенность!
Джейк в этот момент тоже вышел из Интернет-центра, столкнулся со мной в дверях. Он был явно разочарован:
– You didn’t write to me…
– Oh, I didn’t…
Я писать ему и не собиралась. Что я могла написать ему? Оказывается, он ждал моего письма… Он думал, что я, приехав из лагеря, сразу же брошусь писать ему длинные письма.
Джейк выглядел озадаченным. Он отошел недалеко к конференц-комнате – американскому центру напротив – поговорить с незнакомым мне русским. Многие американцы сегодня ходили в Интернет-центр, чтобы проверить почту. Интернета в общежитии у них не было.
– Going to the meeting? – Анна показала на открытую дверь центра. У нее сверху лежали билеты на сегодня – она улетала в Европу.
– Yes, sure!
– Then I will see you there! – Анна похлопала меня по плечу и улыбаясь отошла по своим делам. Ее дружба не предполагала дальнейшего общения или ей просто нечего было мне сказать. Анна ненадолго приезжала в Россию и не планировала привязываться к русским. Все в пределах религиозной миссии и заранее прописанного плана… Тогда я поняла, что у нее есть дела поважнее, чем я.
Анна вышла из Интернет-центра. Мы с Джейкем остались смотреть на нее. На улице ее ждал Байсек, которого я называла «мой убийца». Именно он должен был мня убить. Не Казбек. Умереть от руки Байсека – это считалось честью. Мы с Джейкем видели Алину с Байсеком, как они разговаривали, через стеклянные двери Интернет-центра. Байсек привез Алине белую папку, которую она должна была передать в Литве нужному человеку. В белой папке были контакты казахстанских работорговцев, Байсека и Хасана, а также фото золотых слитков, которые давали за проданных детей. Факел рабства нужно было обязательно передать… Рабство затухало в России. Анна собиралась отвезти пламя рабства в Европу. Байсек передал ей несколько пакетиков кокаина. Он был одним из поставщиков наркотиков Эдаму.
Анна пошла в общежитие собирать вещи, она отправлялась в аэропорт уехать на несколько дней в Европу, в Литву… Якобы к своему бойфренду.
Мы с Джейкем по отдельности пошли в американский центр. Американцы планировали следующий лагерь на приближающихся выходных.
В центре уже были все свои из лагеря – Саша Янченко, Саша-«маус» из лагеря, Аня-«лев», все американцы… Подошла еще Женя Снисарь, Яся Воронина и Таня Соснянская… В общем, собралась большая тусовка. Все разговаривали по кучкам.
Женя Снисарь говорила, что тоже не ездила в лагерь – не прошла отбор… Она не помнила, что была один день с нами на поляне… В лагере мы все находились под эндорфинами и не помнили целые часы своей жизни…
Сегодня я пришла в новых льняных штанах с оранжевыми розами серого цвета натурального необработанного льна. Плюс на мне была болотная обтягивающая открытая майка без рукавов и синие босоножки на небольшом каблуке, которые не очень шли к брюкам и майке. И высокий конский хвост. Я была даже накрашена – накрасила удлиняющей тушью ресницы.
Штаны с оранжевыми розами были не моего роста – пришлось обрезать низ. Из оставшейся ткани я вырезала розы и нашила на самодельную сумку тоже из грубоватого льна, ручку для которой я заказала из дерева у местных ремесленниках. Деревянная ручка была непрактична, некрепкая, для завершенности вида сумки, и развалилась через месяц, треснула – сумку я носила мало. «Летние» американцы к этому моменту уже уехали.
Я постояла с Сашей Янченко и Леной Ситоковой, с ними всегда было весело и эмоционально. Лена Ситокова рассказывала:
– Дома мама обклеила всю мою комнату грамотами и похвальными листами…
Лена Ситокова очень быстро говорила по-английски, как настоящие американцы, глотая слова, не проговаривая четко… По-моему, ее мама была слепой.
Джейк подошел ко мне:
– Можно тебя на пару слов?
– Yes, sure…
Мы с Джейкем подошли к телевизору в конце зала, противоположном от входной двери.
И, я думаю, что Джейк до этого меня накрашенной и ярко одетой еще не видел или не обращал внимания и сейчас посмотрел на меня другими глазами.
– I would like to explain… What do you think rock is? …
– Is it a mountain? – неуверенно ответила я.
– Oh, Gosh…No, no … – Джейк рассмеялся и положил слегка согнутую ладонь на лоб, как оперся.
Эдам стоял неподалеку и слышал нас разговор: «A mountain?» Эдам прямо расхохотался, запрокинув голову. С учетом того, что Джейк был rock climber, инструктором по скалолазанию, и зарабатывал тем, что лазил по горам, летом водил группы, то фраза в моей тетрадке с моим переводом как будто значила: «Ты скала, на которую я хочу взобраться»… И эта интерпретация имела сексуальный подтекст.
«Ну, ты хочешь», – Эдам выразительно мотнул головой.
«Ну я хочу», – без слов подтвердил Джейк. И я была свидетелем этого немного диалога.
– No-no… – уже сказал Джейк. – It is like а… jewelry…
– Oh, jewelry? Ok…
Значит, Джейк сравнил меня с драгоценностью.
«Oh Gosh»– это было слэнговое выражение, означающее «Oh God». И его любила произносить Сулгвин.
Потом я уточнила перевод слова «rock» в словаре, второе значение было «камень». Значит, драгоценный камень. «Рок» как «камень-скала», хотя нет, «скала-камень», сначала «скала», а потом «камень».
В этот раз я оказалась в малой группе с Джейкем – остальные были девочки. Джейк был в цветнике, с нами была Евгения Снисарь, Ясьчик, Саша-«маус»… Лена Ситокова редко оказывалась со мной в одной малой группе.
В этот раз мы как обычно знакомились по кругу, хотя были все свои и новых лиц не было. – Саша Янченко, факультет лингвистики… Люблю изучать языки.
– Арина Симоненко, факультет информатики, тоже хобби – изучать языки…
– Женя Снисарь. Геофак…
– Ясьчик Сорокина, девятый класс школы, собираюсь поступать на юридический, тоже люблю учить языки.
Яся называла себя «Ясьчик», а не «Яся».
– Jake Rabits, heart surgery…
– Oh, – Женя Снисарь даже подпрыгнула на стуле. – Are you studying for surgeon? So cool!
– Yea, – сказал он усмехнувшись.
Джейк посмотрел на меня, ожидая моей реакции, но я сидела равнодушно, хотя новых слов для меня в этом диалоге не было. Что он будет хирургом, когда закончит вуз, меня особо не впечатлило. Может быть, на моем лице выразилось удивление – я не думала, что Джейк вообще получает высшее образование, думала, что он просто горный инструктор.
Джейк даже обиделся.
– Do you think I am just a tramp… I will be a surgeon one day. I will cure kids. I will be rich… I will be a heart surgeon… During the summer I take groups to the mountains and for the money I get I pay for my studies…
В это момент, я думаю, мы все зауважали Джейка Рэбитса.
Потом как обычно на таких встречах мы разбирали песни. В это раз Эдам принес аппаратуру – синтезатор, колонки, две гитары, и мы слушали живую музыку. Эдам играл на синтезаторе основную мелодию, Джейк играл на бас-гитаре, Рэнди на обычной… Саша подыгрывал на втором синтезаторе.. Все пели в микрофоны… Песня, по-моему, была про рок во всех смыслах этого слова: камень, скала, судьба, рок как стиль в музыке… В песне упоминались зеленые глаза, хотя цвет глаз Джейка Рэбитса был все-таки карий.
Приведу эту песню здесь на русском и английском.
Рок
Детка, ты мой рок,
Моя скала, судьба и опора.
В моих мечтах
Мы всегда вместе.
Проживем жизнь
До конца дней.
Со мной ты будешь счастлива
Всегда, поверь.
Я так долго искал тебя,
И так долго жил тобой!
Ты, наверное, сошла с ума,
Если думаешь,
Что я могу жить без тебя…
И твоих зеленых глаз.
Мне было тяжело,
Раздавлен и уничтожен.
Запутавшись в жизни,
И после встречи с тобой
Мне намного легче,
С тех пор как мы поговорили.
Впервые за годы
Я чувствую облегчение.
Я так долго искал тебя…
И так долго жил тобой!
Ты, наверное, сошла с ума,
Если думаешь,
Что я могу жить без тебя…
Я никуда отсюда не уйду!
И не сдвинусь с места!
Я буду здесь до конца дней!
Ты будешь счастлива, поверь!
Я не могу без тебя,
Я не могу без тебя,
Я не могу без тебя…
Я не выживу без тебя…
Или ты, или никто…
Rock
Baby you are my rock
My mount, fate and support.
In my dreams
We’re always together.
We will live a life
Until the end of the day.
You’ll be happy with me
Trust me. Forever!
I’ve been looking for you for so long,
I’ve been living for you…
You must be crazy,
If you think,
That I can live without you…
And your green eyes.
I was with a heavy heart before,
Confused in life,
Crushed and destroyed.
And after meeting you
It’s a lot easier for me,
Ever since we talked.
For the first time in years
I feel relieved.
I’ve been looking for you for so long…
I’ve been living for you…
You must be crazy,
If you think,
That I can live without you…
I’m not going anywhere from here!
And I won’t move!
I’ll be here for the rest of my days!
You will be happy, believe me!
I can’t live without you,
I can’t live without you,
I can’t live without you…
I won’t survive without you…
Either you or no one…
Мы слушали эту песню, американцы играли, Саша Янченко стоял с бубном, Райли с трещотками. Все пели – это песня была малоизвестна – я ее до этого никогда не слышала, как и многие песни, которые крутили американцы. По нашим музканалам ее не крутили. Она была если популярна, то в Америке, и возможно, среди определенных любителей. Это была не американская попса, которая доходила до России.
Песня была медленная, мелодичная, с ярко выраженной основной гитарной партией в стиле рок. На втором куплете добавился синтезатор и мелодия стала более современной, добавились басы.
Эта песня была посланием Джейка только мне при всех… Как двусмысленно это звучало тогда! Как признание в любви… Песня про «рок» была финальной на нашей встрече.
После песни официальная часть встречи была закончена, кто хотел, еще общался с американцами, продолжал с ними болтать. Иногда мы могли еще общаться часами. Например, встреча заканчивалась в четыре, и Саша с Леной могли болтать с американцами до шести. Мы с Ясей обычно уезжали сразу после встреч или надолго после встреч не оставались.
После встречи Элен вдруг подбежала ко мне смеясь и начала «пушить» мне верхнюю часть лба, как будто «прикалывалась». Я странно посмотрела на Элен, восприняла ее проделку спокойно и начала поправлять и приглаживать прическу… – Ты не клеишь себе пучок на лоб? – Нет, не клею… – Ты не лысеешь? – Нет я не лысею…
Мой огромный лоб никому не давал покоя.
Сулгвин тоже клеила себе прядь на лысеющий лоб и говорила, как дорого клеить пряли и как сложно найти хорошего парикмахера, который сделает так, что приклеенный пучок не будет заметен.
Американцы думали, что я тоже лысела со лба, видя мой высокий лоб, но нет, лысина от «шлюшных» предков мне не досталась. Американцы не проверили мою челку в лагере, думая, что в горах я не смогу найти парикмахера, челка отклеиться и отдых будет испорчен…
Автор публикации
